Операция — дело важное. Но тетка — все равно зануда!

— Вам же девушка сказала! — вмешался я. — Нас ждет врач! И мы отсюда никуда не уйдем! Он, как освободится, к нам выйдет!

— Где ждет? — усмехнулась полная служащая и поковыряла в ухе спицей. А потом передразнила: — «Когда выйдет»! Чушь не мели! Ждет он ее, как же! Кто ты такая, чтобы тебя ждать?

И едва слышно что-то пробормотала про «этакого сорванца».

Настя моментально вскочила, уперла руки в боки и открыла рот. Пожалуй, сейчас она даст отпор этой вязальщице…

Я тоже напрягся.

— Мы никуда не уйдем! — отчеканил я, вставая и подходя вплотную к окошку. — Будем сидеть тут столько, сколько потребуется.

— Андрей! — окликнула меня со скамейки Маринка. — Да не надо тут сидеть. Вы идите с Настей… Я ж все понимаю.

И она красноречиво указала глазами на мою спутницу. Мол, понимаю, свиданка, все дела…

— Даже не вздумай! — за меня ответила Настя. Подошла к Маринке и обняла ее. — Все в порядке! Мы вас с Лелей тут одних ни за что не оставим! Будем сидеть, сколько потребуется!

Только часа через два, не раньше, в холл «Склифа», широко ступая вышел худощавый, лысоватый и высоченный мужик в очках — едва ли не на голову выше нашего Егора Папина по кличке «Батя».

— О! Настёк! — по-свойски он обратился к моей девушке. Снял очки и, моргая от яркого света, протер их о рукав белого халата. — Как ты выросла-то! С лета, почитай, тебя не видел! Папа звонил, сказал, что у тебя тут ЧП всесоюзного масштаба!

— Здравствуйте, дядя Коля… — тоже по-приятельски поздоровалась с ним Настя, как с давним знакомым. И указала на охающую и бледную Маринку. — У нас тут вот… проблема…

— Ух ты какая красивая проблема! — восхитился доктор, потирая руки и с интересом глядя на Маринку. — Юная и очаровательная… Тэк-с, тэк-с… Ну что ж, сейчас попрошу нашу сестричку привезти каталку…

* * *

В училище я влетел за минуту до конца увольнения. Еле-еле успел проводить Настю до ее дома на Кутузовском проспекте. Ну и, разумеется, без прощальных поцелуев у нас не обошлось. Так я забылся, что спохватился, когда уже надо было брать ноги в руки и лететь со скоростью метеора к ближайшей станции метро.

Маринку нам пришлось оставить в «Склифе». Оперативно сделанный рентгеновский снимок показал перелом со смещением. Так что моей бывшей попутчице еще недели три минимум придется куковать в больничке. Такой у нее получился первый опыт катания на коньках.

— А кто этот Николай Вадимович? — спросил я, стоя у Настиного подъезда и наслаждаясь последними минутами свидания. — И почему он тебя зовет «Настёк?»

Настя уткнулась личиком в мою шинель, а я, обняв ее, положил свой подбородок прямо на ее голову в милом беретике.

— Ревнуешь, что ли? — она рассмеялась, нежно обдав мою шею в шарфе своим теплым дыханием.

— А то! — я улыбнулся и прижал девушку крепче. — Мало ли! Вдруг тебе нравятся мужчины в белых халатах!

— Мне нравится мужчины только в черных шинелях! — Настя покрепче стиснула руки, обнимавшие меня за пояс. И пояснила: — Я же тебе говорила, Андрюш: дядя Коля с моим папой — друзья детства. В одном дворе жили, учились в параллельных классах. Потом дядя Коля в «Сеченовку» пошел, отучился и переехал куда-то… А через несколько лет они на встрече выпускников снова увиделись и стали семьями дружить. Я тогда еще мелкая была. Он к нам в гости частенько приходил. Так и звал нас дядя Коля с Денькой всегда — «Настёк», «Денёк». Сейчас тоже иногда заходит, но редко… Дел много в «Склифе».

Я глянул на часы и сожалением снял со своего пояса нежные ручки в варежках.

Опаздывать мне сегодня в училище никак было нельзя. На КПП дежурил всесоюзный чемпион по занудству. Этот ни за что не прикроет. А посему опоздание даже на минуту внеочередному наряду подобно.

— Ноль одна уже! — сухо сказал он, кидая взгляд на часы, висящие на стене, и беря у меня увольнительную.

— Да ни фига! — возмутился я. — Пятьдесят девять еще. Я каждый день часы сверяю! У меня все точно! Не нуди, Лобанов! Отметку ставь давай!

Сейчас, пока этот чудик занудный треплется, и впрямь «ноль одна» настанет! А это уже залетом попахивает! А мне залеты сейчас ни к чему!

Выручка пришла, откуда не ждали.

— Лобанов! — окликнул дежурного внезапно подошедший к КПП майор Курский.

— Товарищ майор! — Лобанов мигом вскочил и одернул на себе форму. — Суворовец Лобанов…

— Я знаю, что ты суворовец Лобанов! — взводный явно был чем-то недоволен. — Почему я от прапорщика, а не от дежурного по КПП узнаю, что машина с обмундированием приехала? Ты тут дежуришь или ушами хлопаешь? Тебе же было сказано: как только машина появится, сразу же звони!

Дежурный стушевался.

— Так это… Она же днем должна была…

— А приехала вечером! — прервал оправдания Лобанова взводный. — Извини, что тебя забыли спросить, когда следует приезжать. А сейчас чего глазами хлопаешь? Ставь отметки в увольнительных. Очередь уже собрал!

Сзади меня и впрямь уже собралась толпа суворовцев, боящихся опоздать из увольнения.

— Слышь, «Лоб»! — хмуро сказал Тимур Белкин, когда раздраженный майор Курский, ругаясь, пошел к себе. — Имей в виду: мы тебе финт с параграфом еще не забыли. Так что ставь давай «без одной минуты», если не хочешь узнать, что такое «темная»…

Лобанов кинул на близнеца свой фирменный презрительный взгляд и молча поставил нужную отметку в моей увольнительной. Очередь двинулась дальше. А я, довольный тем, что взводный нежданно-негаданно объявился на КПП так вовремя, почесал в расположение.

Однако уже вечером того же дня я понял, что урок, преподанный мной новенькому недавно, так и не был окончательно усвоен.

— Слышь, Рогозин! — Лобанов, точно гонщик, влетел в расположение. — Я сейчас Марине звонил!

— Поздравляю! — равнодушно ответил я, наводя порядок в тумбочке. — А я Джимми Картеру, в Штаты… И что?

Да куда же мои шпоры-то по алгебре подевались? Завтра же контрольная! Я их целую