Изнывая от мелких своих катастроф.

Песня не самая короткая, но до самого конца я пел в полной тишине. Так что все слова, что написал один из талантливейших поэтов двадцатого века, дошли до ушей слушателей. И главное, как я понял, посыл нашёл своего адресата, так как до последних строк я видел горящие глаза слушателей.

Если в жарком бою испытал что почём, —

Значит, нужные книги ты в детстве читал!

Я спел последние строчки и ещё с минуту слушал вечернюю тишину…

— Браво! — тихо высказался кто-то из-за спин слушателей.

Уже стемнело, и я не видел того, кто это сказал. Но голос был взрослый. Как оказалось, на звуки гитары снова подошли какие-то люди со стороны. Соседи, наверное.

— Что это за песня? — спросил меня Гарик.

— Высоцкий. — ответил я.

Хотя я не был уверен на все сто процентов, что он уже написал и спел эту песню. Но приписывать себе авторство я и не планировал изначально.

— А ты можешь ещё что-нибудь… Такое… Эдакое. — бывший десантник Коля, похоже, не мог подобрать нужные слова.

Мне кажется, что блатной шансон и обычный набор дворовых песен уже порядком надоел всем. И тут я вспомнил, что есть ещё одна песня, которая вполне может подойти мне сегодня, как бывшему воспитаннику детского дома. А тем более, что фильм «Генералы песчаных карьеров» уже прошёлся по экранам советских кинотеатров именно в этом году… Я снова тронул струны и запел.

Я начал жизнь в трущобах городских,

И добрых слов я не слыхал…

Что могу сказать? И эта песня тоже зашла «на ура». Народу прибавилось. И люди были разного возраста… Ну что же.

— А сейчас, к сожалению, я спою последнюю песню на сегодня.

— Ну-уу…

Послышались недовольные возгласы из толпы.

— Вы не сердитесь! — ответил я на невысказанные вопросы. — Нам с братом завтра рано уезжать…

— Как? Куда? — снова град вопросов.

— В спортивный лагерь.

И ведь почти и не соврал. В лагерь-то мы обязательно поедем. Но вот только чуть попозже. Есть ещё некоторые дела в златоглавой столице…

— Так что последняя песня на сегодня. — объявил я.

* * *

Не знаю, почему я выбрал именно эту песню. Просто в голове моей просто жужжал от напряжения внутренний компьютер. Я много песен знаю из будущего. И многие из них могли бы стать хитом сегодняшнего вечера. Но я включил такую строгую цензуру, что большинство песен сразу же были безжалостно отброшены. В одних из них тексты не слишком подходили парню моих лет. В других и вовсе было про «хруст французской булки». Не те нынче времена… Пока ещё не принято петь про благородных белых офицеров. И даже про поручика Голицына и корнета Оболенского, кажется, ещё не спели…

А вот эта песня, мне показалась и вполне себе лирической и нейтральной.

Я принёс тебе в подарок,

Не тюльпаны, не жасмин,

Не пионы и не розы,

Не подснежники с вершин.

Я перо Жар-птицы… Подарю тебе.

Слова из песни группы «Браво» были простыми, и, как мне показалось, вполне себе лояльными даже по нынешним временам. Про жар-птицу в русских сказках завсегда рассказывали. Так что никакой бесовщины и религиозной агитации приписать не получится…

В день ненастный, в час, когда постучится в дом беда,

И не справиться тебе одной,

Две монеты брось в огонь и перо три раза тронь,

И Жар-птица прилетит за мной.

Пропев дважды второй припев, я протянул гитару Толику и сказал:

— А на сегодня — это всё.

Ответом мне были дружные аплодисменты.

Приятно, чёрт возьми. И хотя песни не мои, но пел-то их я. А голос уже ломается. Скоро не могу брать высокие ноты… Старею… Тьфу ты ну ты. Взрослею, конечно же.

С нами прощались все присутствующие. Я даже немного устал пожимать чужие ладони.

— Запиши мне слова песен! — попросил Толик.

— А аккорды запомнил? — спросил его я.

— Не особо. Но если можешь, то и аккорды тоже.

— Давай так сделаем. Я дома всё что вспомню запишу, а потом Гарику передам. Мы с ним точно ещё увидимся.

После моих слов, Гарик хитро улыбнулся. Кажется, он понял мои слова по-своему. Хотя… Правильно он всё понял. Судя по его сегодняшнему поведению, он вполне годится кандидатом в Особый отдел. Но там уж пусть Авдеев решает. Или тот, кто будет принимать решение. Наверняка парня и его биографию просветят насквозь. Но так уж заведено. И я считаю, что это правильно. Случайным людям нечего делать в спецслужбах. Сколько предателей пригрела на своей груди Родина? Хотя, по большей части. Это были просто скрытые враги. У таких и в биографии, наверняка, было чище чистого. Да ну их на фиг. Не на ночь глядя бесов поминать.

Гарик протянул мне записку с номером своего телефона, и мы расстались.

Ну а дома мы не долго бодрствовали… День был насыщенный. А прогулка на свежем воздухе на ночь глядя — хорошее такое натуральное снотворное средство.

Завтра… Это будет завтра. И совсем не хотелось перед сном заморачиваться на тему: «Что день грядущий нам готовит?»

Глава 15

Глава пятнадцатая.

Бывает ход мысли, бывает и полёт. А у меня сплошная пробуксовка на месте.

Фортуне я давно не верю.

Она обманывает часто.

Жизнь, в основном, одни потери.

И впереди не видно счастья.

05 июня. 1974 год.

СССР. Москва. Новогиреево.

«Нас утро встречает прохладой…» Так что ли пелось в старой советской песне? Лето в самом начале. На календаре пятое июня. А за окном противный дождик. И не тот, что называют грибным, после которого яркое солнышко пробивается сквозь рваные тучи. А тот самый, который с грозой… Но в стихах Фёдора Тютчева он обычно в начале мая, а вовсе не в начале июня.

— Погода сегодня на редкость хороша… — словно озвучивая мои мысли, высказался Лёшка. — Думаешь, что Авдеев сегодня пришлёт за нами машину?

— А хрен его знает, товарищ майор. — меланхолично откликнулся я, не делая никаких попыток выбраться из-под одеяла.

— Сам ты — «майор». — огрызнулся братишка.

— Подполковник. — поправил его я.

— Да какая, в жопу, разница. — буркнул Лёха. — Пацан ты ещё желторотый. Зелёный, как хрен у лягушки…

— Я, пожалуй, расстрою тебя, брат. Ты плохо разбираешься в половой жизни земноводных.