Дверь, которую я окончательно сорвал с петель больше походила на дверь служебного входа, слишком тонкая и хлипкая потому и сломалась. Где находился главный вход в бункер с моей криокапсулой, да и откуда она, собственно, вывалилась, я пока не понял. Всё тут казалось эфемерным и неопределённым, а мозг, охлаждённый до минус какой-то температуры, пока отказывался работать на полную мощь, плюс почти полное отсутствие воспоминаний.

Хорошо хоть, что я пока понимал, что происходит вокруг, чисто на «автомате», безусловный рефлекс, так сказать. Я застыл, прислушиваясь и судорожно сглатывая пересохшим горлом. Тихо, лишь изредка вздрагивает земля от идущего вдалеке боя. Блин, кто здесь с кем воюет?

Я напряг память, но кроме головной боли ничего не получил. В голове пусто, как в железной бочке, только звон идёт. Хррр. Блин, да где же я, и где все люди, сдохли что ли? Но почему тогда я один в живых остался? И почему больше никого не воскресили или меня просто забыли? А почему забыли, где все остальные замороженные?

А? Ааааа⁈ — не выдержали у меня нервы и к потолку вознёсся мой крик, крик, крииик! Да кого я обманываю, какой на хрен крик, так, карканье умалишённого, пролежавшего замороженной селёдкой в электронном гробу неизвестное количество лет. Какой сегодня год, а? Какой? У кого спросить, кто знает? Никто. Один я, один, одии-и-и-н!

Отчаянье накрыло меня с головой и так неожиданно, что я поневоле опустился на колени прижавшись лбом к прохладному старому бетону. Сумасшествие кружило голову, и кажется, я на какое-то время потерял сознание.

Не знаю, в последующем я не смог ничего вспомнить о том коротком промежутке времени, что сидел, прижавшись лбом к стене. Вообще ничего не помню, да и не только это, вся моя предыдущая жизнь открывалась мне изредка и кусками, часто не склеиваясь в целостную картину и гуляя у меня в голове разноцветной мозаикой, вызывая этим приступы бессилия и сумасшествия.

Да что с меня взять, старого идиота, лёгшего в камеру спасясь от неизвестно чего, и вот теперь я один в разрушенном подземелье ищу себе воду и хоть кого-то из людей. Найду ли? Вряд ли, такая у меня зрела внутри уверенность, не знаю уж почему. Шестое чувство, видимо проснулось.

Глупости всё это. Надо вставать, а как хорошо сидеть, прижавшись к холодному бетону кожей головы, но нет, так я сдохну, а впереди меня ждёт вечность, иначе зачем я здесь, зачем меня разбудила капсула, зачем я выжил, а не сдох не проснувшись, значит, есть в этом некий сакральный смысл творца. Есть, иначе всё бессмысленно. ВСЁ! Бессмысленно!

Кажется, я вновь потерял на несколько секунд сознание, очнулся от какого-то назойливого шума в ушах. Блин, а почему молчит имплант, он ведь у меня в теле зашит? И тут же я задал вопрос сам себе, что за имплант? И не смог ответить. Медленно, держась руками за стену, поднялся, хотел зло сплюнуть, но ни злости, ни слюны на это дело в себе не нашёл и просто шагнул в чёрный провал чёрного входа.

Это оказался узкий и длинный коридор, идя по нему, я то и дело тыкался в полузаваленные ниши и двери, которые попадались на моём пути. Ни одна дверь открыться не могла по причине того, что их покорёжила неведомая сила то ли взрыва, то ли смещения грунта, то ли чего-то ещё. Да даже если они и могли открыться, то у меня ни чип-ключа, ни сил и инструментов для их взлома не имелось всё равно. Это, как с отвёрткой выходить против разозлённого медведя, ни ковырнуть, ни убежать.

Коридор был полностью погружён во тьму, а тусклый свет, что сочился из той комнаты, через которую я и вошёл сюда, уже давно истончился и не помогал вовсе. Глаза немного привыкли я двигался практически на ощупь ориентируясь на более густую черноту там, где имелся проход, а не на светлые от природы стены, обшитые то ли пластиком, то ли нанесённым на них светлым полиуретаном.

Неожиданно в лицо пахнуло свежестью и в стене открылся узкий проход, вернее стена в этом месте поползла трещиной и сквозь неё запахло, ммм, водой. Именно водяной свежестью из неё и пахло. Сразу же захотелось пить ещё больше, но в трещину никак не пролезть, хотя вода журчала, где-то совсем рядом, но сколько я не пытался протянуть к ней руки, так и не смог достать. Обессилев, я сполз на землю и некоторое время молча пялился в темноту.

Перед глазами кружились тени и плясали цветные мушки, пока в конце концов не сбежали обратно в ту половину мозга, из которой и явились от упадка сил.

— Вставай, чего лежать! — сказал я сам себе, прислушиваясь к эху своего голоса, медленно затихающего в катакомбах коридора.

— Никого. Куда же все подевались? Не могли же все сдохнуть в один момент, я же выжил, да и камера моя точно не одна тут стояла. Где же остальные?

Звук моего голоса поднялся кверху и исчез, на него никто не откликнулся, да и вообще ничего не изменилось. Странно, в этом подземелье даже крыс и насекомых не имелось, но где же другие криокамеры? Ведь, если моя вывалилась, значит, и другие должны быть поблизости, но в том помещении, из которого я пришёл ничего подобного не осталось. Я же очень внимательно его осмотрел, но ничего, абсолютно ничего не нашёл.

Ладно, пора вставать. Кряхтя и постанывая, как старый дед, хотя я и есть старый дед, мне было, когда я ложился в криосон, мне было…? Я постарался напрячь память, но в ней оказалось пусто, а на самого себя я посмотреть не мог. Нет здесь зеркала или чего-то подобного.

Поднявшись, пошёл вперёд, стараясь держаться возле стены, передвигать ноги становилось всё тяжелее и тяжелее, и сил почти не осталось, когда я буквально уткнулся лбом в какой-то шкаф. Рука соскользнула по нему уцепилась за не очень