— Я знаю, — сказал я, а потом обвел всех присутствующих взглядом. — Потому мне нужны пятеро добровольцев. Остальные пусть продолжат задание.

— Какой деловой, — рассмеялся Зия. — Помнится мне, командир у нас есть майор Наливкин. Он решает, как будет работать его отряд. Ведь так, товарищ майор?

— Так, — буркнул Наливкин.

Обычно веселый и лихой Наливкин был сейчас чернее тучи. Видимо, он размышлял о моих словах. О том, как же ему поступить.

Тогда я молча посмотрел на майора. Тот — на меня.

— Звада, — сказал вдруг Наливкин.

Звада, следивший за обстановкой на улице, обернулся.

— Я.

— Маякни остальным, пусть поднимаются к пещере. Нужно пять добровольцев, чтобы вернуться в Кундак.

Зия нахмурился.

— Товарищ майор. Ладно молодой шурави — он человек молодой, горячий. Но ты-то, товарищ майор? Ты-то?

— Я знаю старшего сержанта Селихова несколько больше твоего, борода, — проговорил Наливкин негромко.

Голос его звучал нетипично. Не было в нем обычной залихватской звонкости, с которой майор шутил или отдавал приказания. Теперь звучал он хрипловато, низко. Звучал, как голос человека, принявшего неприятное решение по долгу службы. Или по зову совести.

— И Селихова сложно назвать человеком, — продолжал Наливкин, — который действует импульсивно. Обычно все его решения, даже те, что на первый взгляд кажутся отчаянными, взвешенны и просчитаны. Если он хочет идти в кишлак, значит, понимает что, почему, зачем и как действовать.

С этими словами Наливкин посмотрел на меня.

— Спасибо, товарищ майор. И да, знаю.

Зия скривился.

— Хорошая шутка, товарищ майор, — сказал он Наливкину. Но мне кажется — время шутить прошло.

— И правда, — Наливкин кивнул. — Прошло. Пришло время действовать.

— Ты пойдешь на поводу у молодого шурави? — нахмурился Зия.

Наливкин отстранился от стены. Подался вперед, к Зие.

— Знаешь, Зия, — начал он, — мы с Сашей Селиховым, в свое время, не так давно, кстати, вдвоем достаточно солоно хлебнули.

Зия сделал задумчиво-суровое лицо. Напряженно кивнул.

— И если б не Сашина смекалка, и я, и весь мой отряд, наверное, остались бы лежать мертвыми в одной старинной заброшенной мечети. Так что я очень рад, что решил взять его на выполнение той боевой задачи.

Зия сморщил лоб, надул губы в странной, тяжелой задумчивости.

— А я умею быть благодарным, — докончил Наливкин.

— Я не понимаю, — выдохнул Зия. — что значит «хлебнули солоно»?

Наливкин закатил глаза и встал. Встал он потому, что ко входу стянулись его люди.

— Мужики! — крикнул Наливкин. — Значит, слушай сюда. Нужны четыре добровольца, чтобы вернуться в Кундак. У нас появились дела в том кишлаке.

— Пять, — поправил я Наливкина, а потом тоже принялся подниматься. — Мне нужно пять добровольцев.

— Верно, — улыбнувшись, кивнул Наливкин. — Но пятым буду я.

Глава 3

— Кто еще со мной? — спросил Наливкин, смело приподняв подбородок.

Как я и ожидал, серьезного энтузиазма мой план среди остальных бойцов не вызвал.

Братья Масловы переглянулись. Их лица были напряжены, а глаза полны сомнений. Звада и вовсе отвернулся, сделав вид, что осматривает вершину какой-то скалы нашего ущелья.

Остальные бойцы рокотали. Тихо переговаривались. Слов я не слышал. Зато слышал не ставшие для меня неожиданностью нотки сомнения. Что ж. Винить их было нельзя. Все же возвращение в Кундак — это моя авантюра.

— Ну что же? Никого? — Наливкин развел руками.

— Я пойду, — раздался вдруг низкий голос Сергея Глушко.

Невысокий, но кряжистый боец, вооруженный тяжеловесным ПКМ, вышел из-за спин других бойцов.

— О! Красавец! Орел! — обрадовался Наливкин тут же.

Он подошел к Глушко, похлопал его по широкому, слегка покатому под весом оружия плечу.

— Кто еще? Ну? Братишки?

На несколько мгновений под сводчатым каменистым потолком пещеры повисла тишина. Ее нарушил Зия.

— Вот видишь, маленький Шурави, — проговорил он с ехидной ухмылкой, — никто не стремится возвращаться в кишлак. У нас есть своя боевая задача. И задача эта выполнена. Тут пора бы домой, а ты предлагаешь бойцам снова в бой?

Я наградил Зию внимательным взглядом, а потом сказал ему:

— Тут ты прав. Именно это я и предлагаю.

Глаза Зии блеснули странным холодным блеском. Он недовольно поджал губы.

А я тем временем обратился к остальным:

— Этот пакистанец прав, парни. Нам всем действительно пара шагов осталась до дома, и я действительно собираюсь вернуться в кишлак. Но я не требую вас идти за мной. Не тащу силком. Я не вправе убеждать майора Наливкина в необходимости возвращения. Он принял это решение сам.

Мы с Наливкиным переглянулись. Майор едва заметно улыбнулся мне, и то, считай, одними только глазами.

— Принял решение идти со мной, — продолжил я. — Мне нужны добровольцы, это правда. Но вам необязательно соглашаться. Если уж на то пойдет, мы отправимся в Кундак втроем. Если надо — я один, сам пойду.

Бойцы переглядывались, но молчали. Кто-то из них, кого от моего взгляда скрывали спины остальных спецназовцев, шептался.

— Я тоже пойду, — вдруг вызвался Ефим Маслов, а потом выступил вперед.

Его брат — Александр, уставился на него дурными глазами. Ефим обернулся. Посмотрел на брата. Тот сглотнул, а потом выступил вперед.

— И я.

— Я понимаю, парни, — начал Ефим, обращаясь к остальным спецназовцам, — что вы этого молодого старшего сержанта не знаете. А я — знаю. Знаю, как он рисковал, чтобы мы выполнили боевую задачу и вышли живыми из старой мечети.

Ефим уставился на меня. Лицо его стало решительным. Едва заметная улыбка проступила на его тонких губах.

— Тогда, когда нас Чохатлор прижал, он не стал отсиживаться, как крайний. А мог бы. Вот сегодня и я не стану, — Ефим снова посмотрел на брата. А потом поправился: — Мы не станем.

— Уже неплохо, — разулыбался Наливкин и подмигнул Ефиму Маслову, когда оба брата приблизились к нему и Глушко, а потом стали рядом. — Как в старые добрые, а?

Зия помрачнел еще сильнее.

— Уже пятеро, уже неплохо, — сказал ему я, совершенно не скрывая своего ехидства, — кажется, одному идти мне не придется.

Зия не выдержал моего