Зрелище татарам «понравилось». Они выли, рвали и метали. Метали и стрелы, которые даже долетали до островков, да. Потом они снялись и ушли. Другой брод был в двух днях конного пути возле Каширы. Там стояли войска какого-то государева воеводы. Оттуда полки решили не снимать. И я представил, как те наши полки дрогнули и пропустили татар на левый берег.

— Эх, мне бы сеть из плазмоидов, — подумал я, — Я бы к татарам внедрился и передавал: «Липа-липа! Я сосна! Приём!» Э-хэ-хэ… Или парочку дронов из восьмидесятоно года. Две тысячи всьмидесятого… На солнечных батареях… Да и на ДВС, тоже бы… Тфу! Мечтатель, млять! Давай, без этих самых… У самого ума палата. Да и на попе ровно не сидел эти годы. Хм! Все не сидели. Все мои матрицы пахали, как тысяча «пап Карло». Нормально всё будет.

К июлю на противоположном берегу скопилось… Это просто пи*дец, сколько скопилось там войска. Татары методом проб и ошибок нашли островки, с которых добивали до нашего «городка», построили свои такие же и стали посыпать нас стрелами. Они явно ждали прибытия кого-то важного. Скорее всего самого Мехмеда Гирея.

Уже близился конец июля, когда в центре много тысячного лагеря были установлены яркие шатры. А через два дня на том берегу появились богато разодетые всадники. Пятьсот-шестьсот метров не расстояние для глаз снайпера. Увидел я того, кого хотел увидеть. Ну, теперь осталось только ждать большого бумса.

«Упустили» мы во время «последней» схватки нескольких не самых простых татар. Подранили и «упустили». «Завербовали» и отпустили. Нашими лазутчиками — диверсантами они теперь стали, да-а-а… Просто с матрицамии вербовка происходит. Прикоснулся своим «щупальцем» чужой матрицы, и всё.

Э-хэ-хэ… сколько их таких уже завербованных в этом мире. А как по-другому. Жить-то хочется. Я бы в этом мире и года бы не прожил без правильно настроенного ко мне «окружения».

Ии тут я услышал возгласы со стороны своей спины. Оглянулся. Конница! Явно — наша. О, впереди воевода Воротынский! А с ним? Хм! Андрея Ивановича Старицкого мне в Кремле видеть приходилось. Со всеми спесив, кроме брата Василия, государя своего. Его боится, как чёрт ладана. А вот Юрий, тот нет. Тот, похоже, никого не боится. Но брата, тоже слушается, склонив пред ним голову. О! Так и Юрий с ними! А следом человек двадцать воевод.

Подскакали, едва не растоптав. По княжеским лицам брезгливые гримасы.

— Ты новик Колычевых? — спросил небрежно, выдыхая перегар Юрий Иванович.

— Три дня бражничали, пока я тут рубежи Родины охранял? — подумал я. — Сотник Фёдор Колычев и воевода государя Василия Ивановича милостью.

— Да, какой из тебя ещё воевода? — скривился Юрий. — десяток татар побил?

Ему было лет сорок сейчас, если верить историческим фактам.

— Вон тела там лежат закопанные. Восемьсот двадцать семь штук. Можешь вырыть и пересчитать. Или у дьяка, что мне Василий Иванович отдал для ведения хронологии спроси.

— Какой хронологии? — нахмурился князь Юрий.

— А такой хронологии. Кто и когда приехал брод от татар защищать. Я тут уже больше месяца стою, а до сих пор рядом со мной и нет никого. А татары едва не прорвались надысь[1].

— Хронологию, говоришь? А ну ка, где тот дьяк?

— В обозе где-то, — пожал я плечами.

— Федул! Найди дьяка и приволоки сюда!

— Ага, — подумал я — пусть поищут. Я тот дьяк посольского приказа, что всё записывает. Всё, млять, за всеми записывает.

— А ты больно дерзок, стольник. Думаешь, ежели государь благоволит, так ты Господа Бога за бороду взял?

Я промолчал.

— Чего молчишь, щенок?

— От того и молчу, что щенок, — сказал я. — Где мне тявкать?

— Не тявкать, а лизать сапоги должен! — возвысил голос князь Юрий.

— Что он тут делает? — думал я тем временем, — Он же в Москве должен был быть. А из Москвы, если мы не сдержим татар, бежать в Волокламский.

Я молчал.

— Забирай своё войско и убирайся. Мне своевольные воеводы не нужны.

— О сём в письменном виде приказ, тогда мои войска сдвинутся с рубежа. Берег большой. Что вправо, что влево. Ажно три версты.

— Сказано тебе — убирайся! — крикнул князь и замахнулся на меня плёткой.

— И я сказал! Только после письменного, подписанного тобой приказа. У меня указ государя стоять на месте и не допустить проход татар на левый берег реки Оки между селениями Большие и Малые Колычевы. Показать указ государевой рукой подписанный? Или ты на государев указ уд кладёшь?

Тут Юрий Иванович меня ударил. Плеть имела три конца и они бы мне ничего не сделали, так как я отстранился назад, но я специально подставил руку, вокруг которой они и закрутились. Да плотно так. Так плотно, что потянув её на себя я вырвал её рукоятку из руки князя. Вырвал и перехватил ей в полёте.

— Ты, князь, ударил государева стольника при исполнении им государевой службы. Вира с тебя! На суд пойдёшь. За мной вон сколько видаков. Они и на дыбе подтвердят, что ты на меня руку поднял.

Видаков, то есть свидетелей и впрямь было предостаточно. За мной тоже постепенно собрались мои воины.

— Вот, козёл! — подумал я. — А ведь придётся уехать!

— Будет тебе приказ, будет тебе суд, будет тебе и вира! Да такая вира, что и не рад будешь, что запросил! — крикнул князь Юрий.

— Ну-ну, — подумал я. — Ну, какой же дурак!

— Уводите обоз с фуражом — сказал я тихим шёпотом своему второму воеводе. — Через час снимаемся.

— А гуляй-городок?

— Оставляем. Им он скоро пригодится.

Второй воевода развернул коня и ускакал распоряжаться. Я тоже отвернул коня от «гостей» и хотел было запустить сигнальную стрелу, но передумал.

* * *

[1] Надысь — недавно.

Глава 16

Мы стояли и контролировали свою часть берега. На противоположном берегу тоже увидели пришедшую мне «помощь» и стали присматриваться. По сравнению с моим воинством, пришедшая рать впечатляла. Она растянулась и вправо, и влево от нас, блестела шлемами, чешуёй, панцирями, кольчугами и издавала соответствующие довольно громкие звуки, как большая одетая в броню говорливая сороконожка.

Мы стояли и контролировали свою часть берега до вечера, не обращая внимание