— А девка все старается барину понравиться,

Сиськами трясет пред ним, да всяко выгибается… — доносился его голос.

Не сказать, что он напевал частушку во все горло, но в утренней тишине можно было расслышать. Пелагея эти строки пропускала мимо ушей, да и я решил не обращать внимания на горе-скомороха. Не зря все же о нем слава колкого на язык мужика по деревне шла. Даже удивительно, что во время поездки ничего подобного я от него не слышал. Или он над другими подтрунивал? Да и Корнея он при мне никогда не трогал своими словами. Не иначе тот сумел донести до Митрофана всю пагубность таких идей.

После завтрака я предупредил отца, что еду на лесопилку.

— Чего ты там забыл? — удивился он.

— Помнишь, я задание Михею дал — смешать смолу с опилками? Хочу вот узнать, что у него вышло.

— Баловство все это, — хмыкнул отец, но и только.

Раз уж я взялся за это дело, то должен его довести до конца. И папе такой подход нравился, пусть он и не верил в успех этого моего начинания.

До лесопилки я ехал на коне. Свое желание обучиться верховой езде я не оставил, и раз уж выдалась такая возможность, решил снова скататься верхом. Пусть даже потом опять пятая точка будет болеть, но привыкать и вырабатывать навык необходимо. Корней кстати тоже оседлал одну из наших лошадей.

Михей встретил меня с улыбкой и энтузиазмом.

— Барин, все получилось! — эти слова я услышал после стандартных приветствий.

— Показывай и рассказывай, — тут же приказал я ему.

— Конечно, идите за мной, — повел меня мастер на задний двор лесопилки. — Вот! — с гордостью показал он в сторону наспех собранного из горбыля навеса.

Я подошел поближе и пригляделся. Тут отдельной кучкой были сложены бруски из опилок, кое-как слепленные фигурки лошадок и иных животных, узнать которых можно было лишь при очень хорошем воображении, и даже лежал топор.

— Смотрите, — приступил к объяснениям Михей, взяв для начала топор. — У нас рука у инструмента рассохлась. Совсем не держала, постоянно вываливалась. А тут — ваш наказ. Ну мы и попробовали разные составы в щель совать. И помогло! Лучше всего подошел состав, где на одну часть смолы две части опилок приходится. Смотрите, как крепко она теперь держится, — потряс топором Михей.

— То есть, можно таким составом ремонтировать инструмент? — уточнил я, что правильно понял мужика.

— Именно! — воскликнул он. — И не только топоры. Мы и щели в стенах заделали, чтобы дождь не заливал.

— Хорошо. А это — тоже из такого состава сделали? — указал я на кирпичики из опилок.

— Нет, тут смолы в разы меньше надобно. Вы уж не серчайте барин, но я взял смелость опробовать — как такие кирпичи гореть будут.

— Зачем? — стало мне интересно.

— Дык, — пожал плечами мужик, — чтобы понять, насколько опасный материал это. А оказалось, что он дюже хорошо горит!

— Плохой строительный материал, выходит? — хмыкнул я.

— Как материал — да, а вот как замена дров… — протянул Михей с хитринкой на лице.

И тут до меня дошло. У нас на землях леса-то почитай что и нет. Крестьянам приходится дрова на зиму закупать, чтобы избы топить. Но если такие кирпичи вместо дров использовать можно, то такой денежный поток мы на себя можем переключить.

— А почему бы обычными опилками не топить? — тут же уточнил я у Михея.

— Дык, неудобно это, — пожал он плечами. — Рассыпаются. Да и мы проверили — от таких «кирпичей» жара больше, чем от обычных опилок. Не намного, но все же…

— И много смолы для их создания уходит?

— Вообще с ноготок! — с жаром воскликнул Михей. — Мы их и собрали из остатков, когда все остальное сделали, а смола еще осталась. На ваши придумки мало, а вот так — в самый раз. Потому-то я и рискнул их в печь сунуть.

Я задумался. Сколько сейчас стоят дрова? О чем и спросил Михея.

— Сажень дров — около тридцати рублев выходит, — выдал он, весьма меня озадачив.

Сажень — это сколько в кубических метрах? И сколько этих «сажень» нужно на зиму одному подворью?

— И много их нужно, чтобы зиму пережить? — спросил я Михея.

— Обычно не меньше трех запасают, — ответил мужик. — Но для надежности — лучше пять иметь в запасе.

Пять сажень по тридцать рублей — это сто пятьдесят рублей ассигнациями с одного крестьянского двора. Которые хочешь — не хочешь, а нашим крепостным приходится приобретать на стороне. Так почему бы не перенаправить этот денежный поток к нам? Чтобы вместо дров они вот эти бруски покупали?

— А насколько этот брусок лучше или хуже дров дает жар? — спросил я мужика.

— Горит лучше, чем обычные опилки, без пропитки смолой, — тут же заверил меня Михей. — А вот ежели с дровами сравнивать… — задумался он. — Тут ужо мне трудно сказать. Не смотрел я такое, барин. Надо опыты проводить.

— Так проведи, — пожал я плечами. — Если не сильно будет отличаться от дров, то уж лучше мы будем такие «кирпичи» делать, да подешевле их продавать душам крестьянским, чем они тратиться на лес будут. И удобно их в печку кидать, как я вижу.

— Это да, — протянул Михей. — Не сыпятся как опилки и горят хорошо. Сделаем, барин, сравним все.

— Ну ладно, а что по фигуркам? Смотрю, и их вылепить сумели.

— На них треба три мерки опилок на одну мерку смолы, — поделился Михей. — Тогда и мять получившуюся кашу проще, липнет меньше, и застывает она быстро.

— А как горит?

— То не испытывали, барин.

— Так и испытайте. И проверьте, сильно ли намокать будут такие поделки.

— Исполним, барин, — кивнул мужик.

— Кстати, — осенило меня, — а сколько вообще у нас опилок получается? За неделю к примеру? И сколько смолы выходит с той же сажени горбыля?

Без этих знаний рассчитать, сколько у нас потенциально может получиться дров на продажу невозможно.

— Опилок за седмицу на сажень выходит. Может, немного менее, — ответил Михей. Похоже он уже тоже думал об этом. — А смолы… — задумался он. И молчал не менее пяти минут, я даже уже хотел махнуть рукой и отдать приказ позже сделать замер, когда он наконец ответил. — Смолы с сажени горбыля около бочки получается.

— И быстро та сажень горбыля набирается? — тут же спросил я.