Прошло буквально меньше минуты с того момента, как всадники были нами замечены, до того, как первый из них, приблизившись практически вплотную и тем самым остановив нашу процессию из двух повозок, спешился с коня и подошёл к первой повозке, на которой сидела Май, отдав честь.

— Мадемуазель! — произнес он по-французски с лёгким акцентом, — лейтенант Пьер Дюпон, командир патруля Французской колониальной армии, прошу предъявить ваши документы и документы ваших спутников.

Его двубортный китель с высоким воротником и накладными карманами был идеально выглажен и застегнут на все пуговицы, защищая от палящего солнца. Он держался вежливо, но твёрдо, как подобает офицеру.

Май, не дрогнув, достала из складок одежды документы, внимательно следя за каждым движением военного. Лейтенант развернул бумаги, принялся тщательно изучать их при свете дня, время от времени кивая своим мыслям и искоса поглядывая на подчиненных и на нас.

Мне всё это чертовски не нравилось. Первый раз за наше время нахождения в колониальном Вьетнаме XIX века, то бишь Индокитае нас остановили какие-либо представители французской власти. А с учётом того, что в повозке кроме нас находилась Санька, выглядящая явно как европейка, плюс отсутствие на неё каких-либо документов… Эта встреча с патрулем в сердце Индокитая могла принести немало проблем. Не исключено, что какими-то путями Легранд через свои связи в колониальной администрации, еще будучи в Сайгоне дал наводку на поиск подростков, которые его настойчиво преследуют. И если ноги у данной встречи растут от нашего неуловимого лягушатника, ныне покойного, то всё это может вылиться в очень серьёзные неприятности, которые, как казалось, уже закончились на нашем пути. Вот он Сайгон; буквально час, и мы бы остановились около пришвартованной к пирсу джонки капитана Вонга. Ну а дальше без лишних прелюдий отправились бы в путь. Даже к без пополнения припасов! Остановились бы потом в какой-нибудь деревушке колониального Вьетнама по дороге, лишь бы поскорее удрать из этого чертового города. Вот черт это «бы» меня заело!

Но случилось как случилось, и разглагольствование на тему как могло быть в данном случае не поможет абсолютно.

Пьер, изучив документы, видимо решил уточнить кто есть кто в нашей команде путешественников.

— Эти молодые люди Пьер, Поль и Паскаль Леруа, вы говорите? — глядя на нас с братьями обратился он к Нгуен.

— Месье Пьер, все верно! Я являюсь опекуном этих подростков. Увы, но они потеряли всех своих близких родственников, ну а я знала эту семью довольно продолжительное время, и не могла пройти мимо такой беды. — начала заготовленную игру Май.

— А эта девушка, что-то я не видел никаких ее документов! Как вас зовут юная мадемуазель? — обратился он к Саньке, которая очень напряглась сразу при проверке документов, хотя на этот случай была очень грамотно проинструктирована.

Санька, ответить по-французски ему, конечно, не смогла. Да, за период нахождения в плену, она стала немного понимать речь. Но только очень поверхностно. Если бы с ней кто-то все это время занимался, возможно и были шансы освоить язык хотя бы на примитивном разговорном уровне. Но увы для в планы работорговцев, интеллектуальное развитие своего товара не входило, да и знал похоже ублюдок Легранд, что просто-напросто везет очередной расходный материал для Анри Де ла Круа, поэтому и не заморачивался с таким вопросом. Сестренка напряглась, от прямого пронзающего взгляда военного, и, казалось, было хотела провалиться сквозь землю.

Я прокручивал в это время в голове возможные варианты развития событий. Саньку они могут просто препроводить в миссию, где уже будет решаться ее судьба, а могут отпустить прямо здесь. Если случится так, что сестра окажется в руках французской администрации, то мы явно задержимся в Сайгоне, для преодоления бюрократических заслонов. И появляется риск, что до города дойдет весточка, от оставленного в живых семейства из окрестностей будущего Далата, которого пока нет на карте колониального Вьетнама XIX века. И в таком случае, велик риск попасть под подозрение. Ведь направление откуда мы держим путь вполне очевидно, да и девушку европейского вида в теории описать они вполне могут, хотя сами при этом рискуют быть обвинены в похищении людей. Вот только здесь к человеческой жизни, особенно если она принадлежит безродному, да еще и не имеющему документов принадлежности к просвещённой третьей республике, признаться очень специфическое. И к тому же у покойного Анри тут были большие связи, и при допросе он назвал своего подчиненного из организации Великий восток Франции, этот лягушатник мог вполне связать все происходящее в одну историю, в которой мы являемся основными акторами.

— Месье Пьер, прошу прощения! —начала свою игру Май. — Дело в том, что эта бедняжка попала в беду, и перестала разговаривать. Мы нашли ее в предгорьях, когда пытались добраться до Чамских башен принцессы Пошану. К сожалению, у нас так ничего и не вышло, и вот возвращаемся в Сайгон, как вы видите. Возможно, когда-нибудь дороги в этих краях станут более приемлемыми для путешествия, и мы с мальчиками сможем посетить это место, как завещала мальчикам их мать Мари-Клод Леруа. Мы отправляемся в Ханой, где и будем проживать, а эту бедняжку там хочу оформить под свою опеку. Мы к ней привязались, первое время она боялась всего, забивалась под повозку, а теперь вот потихоньку отходит, от перенесенных ей потрясений.

— Мадемуазель Нгуен Тхимай, по законам Французской Республики и уставу Французской колониальной армии, я вынужден провести проверку, и сопроводить эту юную девушку в миссию. Там будут решать ее судьбу. — сообщил лейтенант, а во время своей тирады потер руками пальцев.

Его международный жест был понятен всем без исключения без перевода, и я на самом деле выдохнул в этот момент. Устраивать бойню в конце пути, эти плохая идея. Да и когда представлял, как не просто будет освободить Саньку из миссии, если она туда попадет, волосы на голове начинали шевелиться.

— Месье Пьер, думаю вы сможете помочь нам в этом не простом деле, — сказала Май, протягивая лейтенанту мешок с пятьюдесятью серебряными пиастрами, заготовленными как раз на подобный случай.

Пьер Дюпон, взвесив кожаный мешочек, ловко закинул его в карман, и озарился лучезарной улыбкой, а его спутники пять кавалеристов, тоже сразу расслабились, видимо предвкушая вечерний загул в кабаке за наш счет.

— Мадмуазель Май! Думаю, у Вас все получится в Ханое, и никаких препятствий для решения своего вопроса вы не встретите. От себя добавлю. Чтобы