Из мембраны хлынули вихри магнитных помех. Сквозь бушующие бури электромагнитных волн донесся слабый, затихающий голос:

— Мы… о, боже! Эти… эти купола! Они… они рукотворные!

И потом быстро, скороговоркой, глотая слова:

— Мы столкнулись с неведомой нам архитектурой! Здесь, в торосах, раскинулся целый… о, господи! Да тут целый подземный амфитеатр! Комплекс колодцев, выходящих наружу своей вентиляцией. Купола служат им крышами. Альфред, вы… вы слышите меня?

— Слышим! — в унисон закричали оба. Штраус держал рацию, профессор пытался вырвать из рук.

Словно, боясь потерять остаток времени, Ханна Райч лихорадочно, прерывая дыхание, стала кричать. Магнитные бури продолжали бушевать в эфире.

— Здесь все покинуто! Но, боже! Как грандиозно! Какая точность пропорций! Золотое сечение, Альфред! Вы… вы знаете, что это значит! Мои помощники уже спускаются в один из колодцев.

— Что там под вами? — кричал профессор.

— Что видите? — перекрикивал Штраус.

— Вижу огромный комплекс во льдах. Кругом все застыло. Упокоилось в вечной мерзлоте. О, дева Мария! Как же красиво!

Голос постепенно удалялся, будто исчезал за границей пространства.

— Нас влечет вниз… — раздалось шипение, будто выпустили пар. — Ох! Чёрт! — впервые выругалась летчица. — Нас тянет магнитом. Какая-то сила… нет, не сила. Энергетическое поле… поле… поле…

В рации возник эффект многократного эха.

— Помогите-е… — кричал кто-то из состава первой группы. — Мои снегоступы… Что с ними?

— А-а-аа… — вторили далекие крики. — Мои ноги! Их… пожирает какая-то… слизь!

Над головой полковника прошелестело дуновение ветра. Что-то неуловимое, почти невидимое, но с явным признаком дымки, стремительно просвистело в воздухе. Запахло озоном.

Озоном? — мелькнула глупая мысль у полковника. — Здесь? В Антарктиде? Озон? Среди льдов?

Вся группа столпилась у рации, жадно внимая каждому крику. Теперь слышались стоны. Голос истошно кричащей Ханны Райч перекрывали сотни звуков. Громыхали разряды электромагнитных возмущений. Носились вихри статики. Слышались стоны взахлеб. Там, у подножия Хребта, что-то творилось. Что-то неведомое, неподвластное разуму.

— А-аа…

— Помогите-ее…

— Меня тянет в колодец!

— О, мам-мочка! Как же больно-о…

Крик следовал за криком. Стоны слились в один сплошной нескончаемый поток.

— Альфре-ед! — кричала пилот. — Свяжитесь с Базой! Нас атакует какой-то защитный экран. О, черт!

Потом совсем лихорадочным криком:

— Черт-черт-черт! Я потеряла троих. Их смыло в колодец! Нас засасывает в воронку! Требуем помощь!

Голос захлебывался в истерике.

Сразу за криком последовал какой-то мощный хлопок. Казалось, с треском лопнула мембрана переговорного устройства.

Через секунду: ВШИ-ИИИХХ! — пронесся сгусток непонятного странного ветра. Не то порыв, не то струя — сбила с ног всю группу профессора. Падая навзничь, цепляясь за выступы снега, Штраус заорал благим матом:

— Что это за такое, профессор?

Тот, шаря рукой по снегу в поисках сорвавшихся очков, близоруко глянул вверх. Над их головами, в сумасшедших порывах вихрей, стала раскручиваться гигантская спираль, заслоняя собой половину полярного неба. Раскидывая рукава в концентрических кольцах, воронка спирали под невероятным давлением стала всасывать все, что находилось в пределах ее досягаемости. Внутрь полетели снежные комья, льдины, торосы. Сорвались со снега, крутясь против часовой стрелки, багажные сани. Приборы, рюкзаки, амуниция, даже посуда из разорванных мешков — все смешалось в сплошном хороводе безумства. Люди орали, стонали, хрипели. Каждого что-то влекло внутрь воронки: что-то неведомое, тут же страшное и непонятное.

— А-аа… — теперь орали и сами геологи первой группы.

— О, Провидение! — вторили им из рации затихающие голоса второй группы.

Вся круговерть смешалась в один нескончаемый поток безутешных стенаний. С высоты на полярников обрушилась масса давления. Воздух сгустился. Вокруг бушевали вихри смерчей. Назревал колоссальной мощности буран, сметающий все на своем пути. Корчась в конвульсиях, хватая ртом морозный поток, люди группы профессора уносились в спираль один за другим. В ее утробном чреве распадались на атомы все живые материи. Под мощный всплеск гравитации попали пингвины, полярные птицы. Мерзлый грунт под ногами сделал трещину, и она, превращаясь в гигантский разлом, обрушилась в недра вечной мерзлоты.

— Господи, что эт-то? — Штраус, раздирая руки до крови, цепляясь за трещину, захлебывался в собственном крике.

Вырванная потоком рация из рук профессора, продолжала кричать голосом летчицы:

— Эта спираль… Она заглатывает моих людей! Просим помощи! Сос! Сос! Альфред? — писк, шелест, грохот разрядов. — О, Альфред! Слышно меня? Сос! — передайте на базу…

Через долю секунды, уже в полной панике:

— Нас не хотят пускать в подземелье! Колодцы и шахты озарились зеленым туманом!

— Кто не хочет пускать? — дотянувшись до рации, захрипел в порывах ветра глава второй группы.

— Не знаю. О, Альфред! Мы вошли в соприкосновение с чужим для нас разумом! Защитное поле истребляет мою команду. Я осталась… осталась одна! — последовал всхлип. Следом раздался щелчок. Сквозь помехи Альфред услышал механический голос, передавший по-немецки совсем уже полный абсурд. Здесь? В Антарктиде? В безмолвных снегах?

Перекрывая крик летчицы, автоматический голос, похожий на магнитофонную запись, продиктовал в мембрану:

— Нарушен протокол безопасности. Вы вошли в запретную зону. Система охраны ограничивает ваше продвижение вглубь континента.

Щелчок перехода на другую волну.

— Повторяю: Нарушен протокол безопасности. Вы вошли в запретную зону. В случае неповиновения будут приняты меры. Доступ в закрытую зону запрещен протоколом.

Снова щелчок. Буря магнитных возмущений на миг прервалась. Голос летчицы потонул в механическом дикторе:

— Повторяю: Нарушен протокол безопасности. Вы вошли в запретную зону. В случае неповиновения будут приняты меры. Доступ в закрытую зону запрещен протоколом.

И так несколько раз. Штраус выкатил глаза, величиной с чайные блюдца. Буря утихла так же внезапно, как взорвалась минуту назад. Всего минуту творилось безумие. Но этой минуты хватило, чтобы стереть с лица земли две полярные группы, подошедшие слишком близко к территории, названной Хребтами Безумия. Кем названной? Очевидно, той самой летчицей, что кричала в рацию последние слова по ту сторону подземных колодцев. Возможно, успела прочесть нового для нее автора Говарда Лавкрафта, выпустившего одноименную книгу в 1936 году — за девять лет до сегодняшних событий. Видимо, книга попала ей в руки во время сжигания всей крамольной литературы на площадях Берлина, когда фюрер только всходил на свой пьедестал. Возможно, сам профессор недавно ознакомился с книгой Лавкрафта — так или иначе, название было дано. И вот теперь, у подножий Хребта, две группы геологов были стерты с лица ледяной Антарктиды. Экспедиция перестала существовать в этом мире, порядком даже не начавшись. В живых уцелели половник Штраус с