— Какой он к чертям царь. — Выпалил Волков, отвлек на себя, молодец. — Мальчишка. Сосунок.

Все уставились на него. Белов был рад, что внимание переключилось с него, на старого друга, что принес столь ужасные вести. Мальчишка-то молодец, он же татар под Воронежем каким-то чудом бил. Каким? Точно колдун. Боже, сохрани нас всех!

— Что он за человек? Сколько людей с ним? Татары? — Спросил глава лебедянского отряда.

Воевода видел, как сотоварищ его теряется. Собирается.

— Сотня. — Он сделал паузу и добавил — И еще… Еще сколько-то.

— Сколько? Сотня? Как! — Сотники переглядывались, перешептывались. — А город, стены? Что с женами нашими, детьми?

Шум поднимался в помещении. Люди, удивленные, напуганные, ошарашенные все больше поддавались панике.

— Я видел еще людей у Троицкого монастыря. — Ошалело добавил Волков. — Может, больше сотни.

— Сколько. Их. Человек? — Процедил сквозь зубы Белов. — Как сотня могла взять Елец! Как⁈ Собрат!

Эта мысль его не покидала.

— Не знаю, собрат, друг мой, я не знаю! — Волков действительно не понимал, как так вышло. — Колдун он, как есть, колдун. И знамя! И перстень! Как из могилы поднялся. Злой, лютый, хитрый.

— Знамя?

— Да… Царское.

В сенцах кто-то зашумел. Через мгновение вошел запыленный казак, поклонился.

— Воевода. От Ельца войско идет. Полтысячи.

— Сколько⁈

— Пять сотен, воевода. — Опешил боец.

С солнца он сразу не понял, что здесь сидит весь руководящий состав. Проморгался и застыл удивленный. Все в сборе, что-то решают. Напряжены до предела.

— У…у…у — Белов упер голову в руки. — Черт побери.

Что делать? Что!

Окружающие его люди переглядывались.

Но, Семен был бывалым человеком. Он водил свою ватагу на разные дела. Служил в Ельце не первый год. Стоял в обороне, когда город осаждали войска Василия Шуского под началом опытного воеводы.

— Трубить сбор. Всем построение. Готовимся к бою. — Проговорил он насколько возможно решительно.

Дело покажет, кто кого. И не в таких переделках бывали.

Чертов царек кровью умоется.

Сотники и атаманы поднимались, переглядывались, и воевода понимал, нет у них уверенности в том, что стоит оружие донимать на того человека, что идет к ним от Ельца. Значит, нужно личным примером. Силой духа, как это не раз бывало, показать им силу свою, удаль и царька этого в землю закатать.

Во всей этой кутерьме Белов не заметил, что сын его куда-то делся.

Сам он, отдав приказ, пошел готовиться к бою. Облачаться в панцирь. День будет нелегким. Вереди слава, победа или смерть.

* * *

Мои отряды заходили на лагерь воинства, стоящий у талицких бродов. Издали было видно, что по прикидкам воевода Белов собрал порядка тысячи человек. Как и предполагалось. Это, конечно, несколько меньше, чем у меня. Но сойдись мы в поле — еще неясно, чья возьмет.

Я бы, на его месте сейчас ударил именно на идущую в бой конницу — то есть по моим отрядам. А малыми силами сдерживал бы броды, сколько возможно. Затем развернулся бы и бился уже там, у воды. Получается — преимущество в количестве против каждой из моих частей армии.

Этого допустить нельзя. Да и вообще — не хотелось допускать встречного боя и кровопролития. Все должно решиться бескровно. Максимально спокойно. Самое важное — я не видел смысла в этом бое. Русским убивать русских в текущей ситуации, казалось глупостью. Все они должны перейти ко мне под знамена, и вместе мы двинемся дальше.

Тула — следующий крупный пункт.

Что там сейчас?

Заруцкий вроде возьмет ее несколько позднее. Летом, после Клушино. Значит, под Василием этот город. Насколько там тихо и спокойно? Неведомо.

Но, не о том думаю — сейчас с елецким воеводой все решить надо.

Мы двигались