— Плохо верится, — усмехнулся я. — У ЦСКА сейчас 29 очков, у нас же всего 16. Нереально.

— А жаль, — тяжело вздохнул он и, открыв дверь раздевалки, громко произнёс, — встречайте нашего нового центрального форварда! Чемпиона НХЛ и…

— … и победителя Кубка Стэнли, — буркнул я и, войдя внутрь, поднял правую руку вверх с жатым кулаком, повторив популярный испанский жест «Но пасаран». — Привет, банда!

— Здорова! Привет! Привет, Иван! — закивали мне хоккеисты, которые только-только стали натягивать на себя громоздкую хоккейную амуницию.

— Здорова, Тафгай, — пророкотал капитан команды Алексей Мишин.

Высокий, мощный и широкоплечий мужик, который уверенно верховодил командой с тех самых пор, когда осенью 1971 года я впервые оказался в её составе, крепко пожал мою руку. Рад ли был Алексей, что сейчас придётся поделиться своим влиянием на коллектив, сказать было сложно. И хоть обычно два медведя в одной берлоге не уживаются, сезон 71–72 года мы всё же провели на высочайшем уровне. Мишин держал в узде ветеранов, я отвечал за молодёжь.

— Ну, сейчас держись «Спартак»! — вскрикнул молодой нападающий Саша Скворцов и, перескочив через наваленные в центре раздевалки хоккейные принадлежности, принялся жать мою лопатообразную ладонь. — Если тренер спросит — кого хочешь взять в свою тройку нападения? То я всегда — за, — шепнул он.

— Это даже не обсуждается, — буркнул я, потрепав его белокурую шевелюру, — тебя на правый край, Вову Ковина на левый. Иначе я бы в Горький не вернулся. Пора из вас делать ведущих хоккеистов страны, ха-ха. Привет, Кова! — кивнул я ещё одному талантливому и молодому нападающему.

— Здравствуйте, товарищ Тафгаев, — обратился ко мне старший тренер Валерий Шилов, войдя в раздевалку следом за мной. — Пойдёмте в тренерскую, требуется кое-что обсудить.

Я бросил большой баул с хоккейной формой на свободное место и пошагал за невысоким 35-летним мужчиной, который впервые в качестве старшего тренера возглавил команду Высшей лиги. До этого Валерий Васильевич работал вторым тренером в ленинградском СКА, где удачно ассистировал Николаю Пучкову. Умное и внимательное лицо нашего наставника выдавало в нём человека интеллигентного и скорее всего демократичного.

Плохо это было или нет — сказать в данный момент не представлялось возможным. Как показывала хоккейная история, успеха в нём добивались люди совершенно разных характеров и взглядов на жизнь. Так в чемпионате СССР больше всех побеждали: самодур Анатолий Тарасов и жёсткий диктатор Виктор Тихонов, а на международной арене чемпионом по победам являлся демократ Аркадий Чернышёв. А в новом 21-м веке в сильнейшей лиге мира от самодуров и диктаторов избавятся почти все команды НХЛ. В идеале же тренер должен сочетать и жёсткость, и демократизм.

— Даже не знаю, радоваться мне вашему стремительному переводу в команду или огорчаться, — произнёс Валерий Шилов, когда я закрыл за собой дверь маленькой комнатушки, что отделяла общую раздевалку.

— Зачем гадать раньше времени? — пожал я плечами. — Итоговая турнирная таблица покажет.

— Я только-только с командой стал находить взаимопонимание, — полушёпотом протараторил он. — Только-только стала нащупываться толковая, умная игра. И тут на мою голову, по указанию сверху, сваливается знаменитый бузотёр, да ещё и с уголовным прошлым. Хочешь честно? Я с тобой связываться не хочу. Мне мои нервы важнее.

— И какой у меня выбор? — буркнул я.

— Если я тебя сейчас заявлю на матч, и мы с тобой не сработаемся, то в другую команду Высшей лиги ты в этом сезоне уже не перейдёшь. — Шилов ткнул пальцем в бланк предстартовой заявки. — Зато прямо сейчас тебя не глядя готовы взять Роберт Черенков из Саратова и Толя Кострюков из Челябинска. Я с ними уже созвонился. Так что решай.

«Нормальная у меня репутация, — криво усмехнулся я про себя. — Уголовник и бузотёр. Спасибо хоть не дурак, мазила и пьяница. В Челябинск что ли податься? Хороший хоккейный город, замечательные болельщики. Только что я потом скажу Коноваленко? Сергеич, единственный мой друг, меня не простит. Да гори всё синим пламенем! Не сработаемся, уеду в „Бинокор“. Здравствуй Ташкент, здравствуй вторая лига».

— Заявляйте на игру, — прорычал я. — Не сработаемся, так не сработаемся.

Глава 2

Звуки режущих лёд коньков и щелчки клюшками по маленькому чёрному замороженному резиновому диску с первых секунд матча зазвучали в моей голове, словно симфоническая музыка Антонио Вивальди. Помнится, этот итальянский композитор сочинил целый цикл посвящённый временам года, который к хоккею отношения не имели. Но в данную секунду я слышал не лихую музыку атаки, а его гениальное произведение под названием «Шторм». Вот по флангу промчался спартаковский нападающий Александр Якушев и с кистей бросил по нашим воротам, а в моей черепной коробке прозвучала нервная и истеричная музыкальная фраза скрипки Антонио Вивальди. Вот сменилась наша первая тройка нападения на вторую, а у меня зазвучали скрипичные аккорды, предвещающие грозу, ветер, ураган и гигантские сметающие всё на своём пути волны.

Однако атака московских спартаковцев в нашей защите погрязла, словно трактор в болоте и голкиперу Гене Шутову даже не пришлось ступать в игру, как защитник Саша Куликов выбросил шайбу из зоны защиты к противоположным воротам. А музыка Вивальди тем временем всё громче и громче звучала в моих барабанных перепонках, предвещая большие неприятности не то сопернику, не то мне самому.

— Иван, на лёд! — прорычал на меня старший тренер Валерий Шилов. — Иван, ты оглох⁈

— Есть немного, — кивнул я и, выйдя через калитку на ледяное поле, похлопал крагой по своему хоккейному шлему, но «Шторм» итальянского композитора всё никак не умолкал.

Я въехал в левый круг вбрасывания в нашей зоне защиты, где меня уже поджидал центральный нападающий московского клуба Вячеслав Старшинов, поставил клюшку на лёд и принялся ждать, когда судья матча введёт шайбу в игру. Вообще-то в будущем после проброса, что сделал Куликов, замены играющих троек будут запрещены. Но в этом 1975 году такого правила не существовало, и это позволяло более слабой команде играть в обороне как можно проще, без дополнительной нервотрёпки.

— Здорово, Иван, — кивнул мне спартаковский 35-летний ветеран, который начинал сезон как старший тренер команды.