— Что-то я запамятовал, это уже наши земли? — решил снова выудить я информацию их Акима.

— Нет, барин, до ваших земель мы только после полудня доберемси. А это земля его сиятся князя Белова.

Неспешное движение и припекающее солнышко в итоге разморило меня, и я заснул. Проснулся же от бурчания в животе, судя по солнцу — часа через два.

— Аким, а когда есть будем? — спросил я мужика.

— Проголодались, барин? — тут же отозвался кучер. — Сей же час все сделаем. Тпру!

Остановившись прямо посередь дороги, мужик спрыгнул с козел и поспешил к задней части тарантаса. Я тоже решил размяться. Покинуть транспорт оказалось не просто. Проем хоть и не был ничем закрыт, но борт был достаточно высоко над землей и, чтобы спуститься, тут же находилась специальная подножка, похожая на ту, что используют водители дальнобойщики, чтобы залезть в кабину. Я ее разглядел не сразу, а лишь когда спрыгнул на дорогу. Обойдя тарантас, я посмотрел, чем занимается Аким.

Сзади оказался большой сундук с моими пожитками, на котором отдельно стояла корзина с пирожками, укрытыми белой тканью. Тут же нашлась стеклянная бутылка с молоком, закрытая деревянной пробкой. Да и фарфоровая кружка нашлась. Вообще и ложку серебряную я заметил, но хлебать ей было нечего.

— Ниче, барин, дома поснедаете нормально, а щас — вот так, по-походному, — приговаривал Аким, передавая мне пирожок.

Сам он лишь завистливо сглотнул слюну, но не решился попросить с ним поделиться. А когда я сам ему предложил, тут же замахал руками, убеждая меня, что он не голоден, да и есть у него своя еда. Невместно ему с барином из одной корзины кушать. Спорить я не стал, но зарубку себе сделал.

Подкрепившись, мы двинулись снова в путь. Мой зад уже откровенно устал от тряски, даже подложенное сено не спасало, и я понял, почему в будущем любую машину плохого качества стали называть «тарантасами». Народная память — она такая. Даже века спустя любимый зад не забудет подобного над ней издевательства. Сквозь кровь пронесет «любовь» к этому изобретению человечества.

Мы проехали еще две деревни похожие между собой почти как близнецы, когда приблизились к новому поселению. У берега в двух сотнях метров стоял большой двухэтажный дом. Первый дом, который я здесь увидел, построенный из камня, а не из дерева. Имеется парадный вход, колонны перед ним и разбитый вокруг сад. От дома спускается к реке вымощенный камнем тротуар прямо к личному причалу. Вот он уже был деревянным. У причала покачивается небольшое парусное судно, в наше время такое назвали бы яхтой. Только обводы не столь изящные, как в будущем, а в остальном — очень похоже.

Недалеко от дома, явно поместья какого-то землевладельца, скорее всего того самого князя Белова, о котором недавно упоминал Аким, была еще одна деревня. Она стояла буквально через дорогу, по которой нам предстояло проехать дальше. Дворов в ней было уже больше, а на пригорке возвышалась над ней своим деревянным куполом небольшая церквушка.

— Поместье князя Белова? — решил я все же уточнить у Акима.

— Да, вашсиять, — вздохнул мужик.

— И судно его? — уточнил я.

В наше время содержание собственного катера — удовольствие не из дешевых. Но может сейчас все иначе и помещики могут позволит себе подобное?

— Князь Белов изволит кататься, — отвечал Аким. — Но не слыхал, чтоб он себе корабль покупал. Это какие ж деньжищи нужны! Даже ваш батюшка, долгие годы ему жизни, если захочет, в Царицын едет да на время там корабль берет для покатушек. Хотя-я… Уж не осерчайте, барин, но крестьяне у князя волком воют — всю душу он из них пьет! Могет, и купил себе суденышко-то, на крестьянском горбу едучи.

Последние слова Аким уже почти прошептал себе под нос, так что я еле услышал.

Заезжать в гости мы не стали, проехав мимо поместья князя даже не сбавляя хода. Наоборот, Аким даже слегка пришпорил коня, чтобы поскорее подальше оказаться.

Еще три деревеньки спустя я увидел границу между землями князя и «моими». А точнее — моего рода, в котором я столь внезапно и непонятно как оказался. Не увидеть ее было сложно. Возле дороги лежал огромный камень — около полутора метров в высоту и столько же в ширину. На нем было что-то выбито. Когда мы подъехали ближе, я понял, что там идет надпись.

— Аким, тормози. Размяться хочу.

Стоило тарантасу остановиться, как я выпрыгнул из него и подошел к камню поближе. После чего понял, что русский язык мне надо учить заново. На камне была высечена декоративная надпись: владения князя Белова — владения дворянина Винокурова. Вот только вместо «е» использовался перечеркнутый мягкий знак! Я о таком только в книгах читал. Вроде эту букву «ять» называют, если ничего не путаю.

От камня в две стороны — перпендикулярно дороге, к реке и лесу, тянулись примерно через каждые два метра глубокие ямы. Расположены они были в одну линию, а где линия из ям поворачивалась, стояли двухметровые деревянные столбы. Захочешь, не пропустишь.

— Тутачки ужо ваши владения начинаются, — вставил свое слово Аким, подтвердив мои собственные мысли.

И поглядывал на меня, словно проверяя — в порядке ли я, или и правда мне голову напекло?

— Да, я помню, — решил я все же не отыгрывать, хотя бы перед ним, образ потерявшего память.

Еще решит, что я юродивым или больным стал. Пойдет слух ненужный. Оно мне надо? Я пока и сам не знаю, наяву все или все-таки бред это у меня. Но если наяву, то не стоит себе проблем на ровном месте создавать.

Немного походив, я вернулся в тарантас, и мы продолжили путь. Просторные поля ужались, лес за ними придвинулся ближе к реке. Да и сама дорога вилась вдоль побережья, хотя периодически и были от нее ответвления, идущие в глубь леса. Мы проехали еще две деревни, мало отличавшиеся от тех, что стояли на земле Белова. Только крестьяне здесь мне показались не столь заморенными.

Впереди показался небольшой приток Волги. Узенькая речушка, не шире десяти метров. Через нее был перекинут деревянный мост, а в паре сотен метров я увидел еще одно имение. На этот раз это был