— Почему же? — лицо её приняло капризное выражение.

Я ответил честно:

— Мне мама не разрешает.

Она не оценила ни юмор, ни прямоту моей души.

— Что? Мама? Эта старая ведьма? Да кто она такая? Да кто ты такой? Маменькин сынок, спрятался за юбкой! Ишь, лишил невинности, совратил, а теперь мама не разрешает? Я к прево пойду! Он из наших, из простых, он не даст в обиду бедную девушку!

Мне хотелось сказать, что на бедной девушке печать ставить негде, но не стал. Она бесспорно симпатичная, но беспорядочные половые связи и жажда денег поставили на лице печать — четыре денье в час. Ей никакой прево не поверит, будь он хоть трижды из ихних.

После криков пошли слёзы, потом опять крики, но я уже не слушал. Над головой сгущались тучи, накрапывал дождь. Ветер гнал по улице сухие листья и пыль. Ремесленники закрывали лавки. Я втянул голову в плечи и ускорился, Щенок едва поспевал, на каждый мой шаг делая два. К «Зеркальному карпу» мы добрались, когда дождь в полную силу барабанил по крышам и головам прохожих.

В трактире было светлее, чем в «Раздорке»; высокие потолки, галёрка, да и пахло лучше. Я уловил запах специй; он заползал в нос раздражающей змейкой, и я громко чихнул, привлекая внимание посетителей. Их было немного, десяток, респектабельные буржуа и несколько клириков. Они взглянули на меня и тут же потеряли интерес, возвращаясь к трапезе. Подавали в «Зеркальном карпе», как не трудно догадаться из названия, рыбу.

Подошёл человек в чистом фартуке поверх котты и с радушной улыбкой на лице. Видимо, владелец трактира — метрдотель, хотя в данный временной момент так называли лишь хозяев постоялых дворов в предместьях. Он указал на свободный стол у стены и принялся пересказывать названия блюд, от которых у меня потекли слюни.

— Варёный окунь с уксусом и петрушкой, с зелёным соусом и пирожками с щукой, — ровным голосом выводил он. — Форель под соусом «камелина» с белым хлебом, перцем и мускатным орехом. Бульон с перепелиным яйцом и кусочками прожаренного судака с укропом, луком и горячими пышками. Вино розовое, белое, молодое, выдержанное. Если господин предпочитает пиво, то могу предложить хороший английский эль. Мы закупаем его у пивоваров из Суассона, они варят его лучше англичан.

Я хотел и того, и другого, и третьего, но денег было всего десять денье — все мои оставшиеся активы. Может этого и хватит, но спросить меню с расценками, дабы убедиться в своей платёжеспособности, стеснялся. В заведениях подобного класса о ценах не спрашивают, и платят строго по выставленному счёту. Поэтому наиболее удачный вариант для меня — эль, он в три-четыре раза дешевле вина, не говоря уже о всём остальном.

— Пинту эля, — потребовал я и предупредил. — Я жду парочку знакомых. Если кто-то спросит Вольгаста де Сенегена, проводи их за мой стол.

— Да, господин, — поклонился трактирщик и отправился выполнять заказ.

Я снял плащ, бросил на стул, сам сел на соседний. Щенок услужливо протёр рукавом стол.

— Встань позади, — велел я.

Позади была стена, и он попытался втиснуться между ней и стулом, не смог и вплотную прижался ко мне боком. Его попытки в точности выполнить указание вызвали умиление.

— Пацан, не всё надо исполнять буквально. Импровизируй. Или переспроси, чтобы не оказаться в дураках.

— Понял, господин. Возьмёте меня в оруженосцы?

— Чтобы взять тебя в оруженосцы, мне надо стать рыцарем.

— Вы сильнее многих рыцарей, — с уважением проговорил Щенок. — Я каждый день наблюдаю, как вы сражаетесь с Гуго. Вечерами перед сном он рассказывает о войне, а про вас говорит, что вы неадекватный, ой… неизвестный… нет-нет… Необузданный!

— Непредсказуемый.

— Да-да, непредсказуемый. Извините, господин, я не всегда выражаюсь верно. Но я научусь. Возьмёте меня в оруженосцы?

Подошёл трактирщик и поставил кружку с пивом. Я сдул пену, глотнул. Да, это действительно пиво, а не приправленная хмелем серная кислота, какую подавала Сисила.

— Прежде чем стать оруженосцем, — вытирая губы, заговорил я, — нужно несколько лет побыть пажом. Знаешь, кто такие пажи?

— Да, господин, это слуга рыцаря.

— Верно. Это первая ступень на пути к званию рыцаря. Тут так же, как в любой иной профессии: сначала ученик, потом подмастерье, потом мастер, то бишь, сначала паж, потом оруженосец, потом рыцарь.

Я не стал объяснять ему все нюансы, например, что пажом может стать лишь мальчик благородного происхождения, но пусть помечтает, если хочет.

— Я знаю тех, — вздохнул он, — кто всю жизнь ходит в подмастерьях. У них уже волосы седые, а мастерами стать не могут. Мастера не очень-то любят пускать в свой круг кого-то со стороны.

— Здесь та же история. Кто-то становится рыцарем в двадцать лет, а кто-то так и бегает в подмастерьях до конца дней своих.

— Как вы?

Этот мальчишка мне определённо нравится: наивный, простоватый, но сообразительный и откровенный. Реально надо взять его в пажи.

— Да, мой друг, как я.

Щенок покачал головой.

— Вы обязательно станете рыцарем, господин.

— Твои слова да Богу в уши. Но… что-то друзья наши не спешат.

— Может быть из-за дождя?

— Может быть.

Дверь бухнула и в зал вошёл Жировик. Он был одет так, как вчера описал его пацан: жёлто-синяя котта, облегающие шоссы. На поясе тесак, но не дешёвенький, каковыми обычно пользуется расходная наёмная пехота, а нечто вроде кошкодёра, тяжёлого и не слишком длинного меча, чтобы можно было рубиться в тесноте. То, что Жировик умеет им пользоваться, говорил тот факт, что меч не выглядел на поясе деталью одежды. Ножны потёрты, поцарапаны, устье помято. Этим кошкодёром пользовались регулярно, и если его владелец до сих пор жив, то пользовались им не только регулярно, но и успешно.

К Жировику подсеменил трактирщик и почтительно склонился. Мне он такого почтения не оказывал, и в голову невольно залезла мысль: а тот ли трактир я выбрал для встречи? Расчёт мой строился на том, что территория будет нейтральной, но судя по уважительно-смирительной позе трактирщика, Жировика здесь знали очень хорошо.

Чёрт!

Я ещё раз присмотрелся к посетителям. Они точно те, за кого себя выдают? Не получилось ли так, что Жировик заранее договорился с хозяином и под видом обычных буржуа усадил за столами своих людей? Пусть в зале их немного, но на втором этаже могут быть