Королева Анна ждала нас там, кутаясь в меховой палантин. Руки она прятала в такую же меховую муфту. Женщина выглядела уставшей и осунувшейся, при этом полноватой. Но при виде меня она смущённо улыбнулась, и это сразу же скрасило её облик. Всё ещё не Алиса Фрейдлих, должен признать, но харизмой Анна обладала

— Шевалье, я так рада, что вы пришли, — сказала Королева и я, не без волевого усилия, встал на колено.

— Ваше Величество.

— Встаньте, встаньте. Прошу вас, шевалье, я и так готова провалиться сквозь землю.

Я встал и поглядел на Её Величество, совсем недавно желавшую мне смерти. Ларошфуко деликатно отошёл к воротам и встал там, опершись о стену.

— Я хочу попросить вас о деле очень важном, и очень секретном, — после короткой паузы сказала Королева.

Глава 9

Несколько секунд я смотрел на Её Величество, не решаясь что-то сказать. Ларошфуко, стоящий у стены, тихо закашлялся. Тогда я выдавил:

— Почему меня?

— Вы благородный человек. Человек своего слова и чести, — начала Анна Австрийская. Будучи к тому же ещё и человеком стальной воли, я поборол соблазн закатить глаза.

— То, что я здесь и меня не пытаются убить, Ваше Величество, делает и вашего помощника человеком чести, — нашёл я самый дипломатичный ответ.

— Вы сохранили жизни тем испанцам, что сдались вам в плен, — сказала Королева. — И вы не выдали меня Людовику, хотя, после всего что случилось, он бы вам поверил.

Я промолчал. Как бы лично я не относился к Анне, она всё ещё оставалась моей королевой. Как я и говорил Ларошфуко, тогда на кладбище Сорбонны, моя шпага и жизнь принадлежат ей.

— Мне нужно, шевалье, чтобы вы отправились в Англию. Там похоронен один отвратительный мужчина, которому хватило наглости украсть то, что принадлежит мне.

— И мне нужно искать имущество покойного? Может вам всё-таки подойдёт легист или…

— Шевалье, — Анна понизила голос. — Его похоронили с подвесками, что подарил мне Людовик. Я точно знаю, я много заплатила за эту информацию. Негодяй сорвал их с меня, когда мы ехали в Амьен и сбежал с ними.

— А сейчас эти подвески внезапно понадобились потому что?

— Потому что я хочу восстановить отношения с мужем, — опустив голову, произнесла Анна. — Потому что моя драгоценная Мари мертва, и у меня больше никого в этом мире не осталось. Кроме сына, мужа и, может быть, Франсуа.

«Ну вы чаще с Франсуа по подозрительным особнякам инкогнито разъезжайте, тогда ещё и мужа не останется», — чуть было не сказал я, но в очередной раз, проявил чудеса выдержки и силы духа. Королева восприняла моё молчание как знак, чтобы продолжить.

— Прошу вас, шевалье. Ради моей семьи и счастья Людовика. Я знаю, что моя просьба будет отвратительна любому христианину, но я буду молиться за вас каждый день, если вы согласитесь. Пожалуйста, отправляйтесь в Портсмут. Раскопайте могилу этого негодяя Бекингема.

— Почему вы не наймёте могильщика?

— Вы знаете, шевалье. Красный… то есть, Его Преосвященство… однажды сказал мне, что по-настоящему довериться можно лишь тому, кто уже держит твою жизнь в своих руках. Я была уверена, что он говорил о Господе.

Королева посмотрела на меня с надеждой. Где-то за моей спиной едва слышно скрипнул снег. Я, отчего-то, не обратил на это внимания.

— Я знаю только, что я не стану предпринимать ничего, за спиной вашего мужа, — сказал я.

За моей спиной раздался тихий смешок. Я обернулся. Его Величество и Мазарини, черт его знает каким образом, уже стояли во дворе. Кардинал дважды хлопнул в ладоши. Людовик подошёл к нам. Я снова опустился на колено и снова снял шляпу.

— Достаточно, в самом деле, — улыбнулся Людовик.

— Достойные слова, достойного мужчины, — продолжил за него Мазарини.

— Поднимайтесь, шевалье, поднимайтесь. Никто — в этот раз — за моей спиной не действует. Можете быть спокойны.

Я поднялся, непонимающе оглядел всех собравшихся.

— Но я не понимаю… зачем вам подвески, если вы уже знаете, где они?

— А это, шевалье, уже дело Франции, — печально улыбнулся Король.

— Ну так… — подала голос Анна Австрийская. — Вы поможете мне?

— Если на то воля Вашего Величества, — я бросил короткий взгляд на Короля. Людовик кивнул. Тогда я сказал:

— То я непременно это волю выполню. Сколько у меня времени на сборы и сколько человек можно взять с собой?

— Я бы точно не хотел, чтобы вы тащили с собой в Англию войско, — насупился Людовик. — Даже отряда будет слишком много. Не больше пяти человек, включая вас, шевалье.

— А срок?

— Боюсь, что лучше вам отправляться завтра на рассвете.

Я поклонился Королю и уже собирался было попросить его разрешения удалиться, как Мазарини вдруг заговорил.

— Подождите, шевалье. Насчёт смотра в Гаскони.

— Да, Ваше Преосвященство?

— Вы гарантируете, что ваша «диета» поможет Его Величеству?

Я вздохнул и покачал головой.

— Диета, особый уход, отказ от кровопусканий, горный воздух. И это не панацея, я не смогу Вас исцелить.

— Всего лишь облегчите мой уход? — грустно усмехнулся Король.

— Нет, нет, я лишь говорю о том, что полностью вылечиться и жить как в юные годы, вы уже не сможете. Но я уверен, что даже в самом худшем случае, вы сможете увидеть совершеннолетние сына.

Его Величество невесело кивнул и ответил:

— А может ли Король желать большего?

На этом мы распрощались. Я стремглав бросился домой, чтобы рассказать о предстоящей поездке Анне, Планше и Джульетте. Сирано де Бержерак хотел поехать со мной, но я попросил его остаться и приглядеть за девушками. Присутствие рядом Джульетты носатого воодушевляло на подвиги, но перспектива остаться рядом с ней воодушевила его ещё больше.

Прощание мы отложили, поскольку у меня был ещё целый день. Я пообещал, что как только соберу мушкетёров, сразу же вернусь домой и устроим хороший ужин. Вот эти новости уже обрадовали Планше. Я выдал ему солидную сумму в су, чтобы слуга позаботился о продуктах. И после этого, обменявшись с Анной короткими и нежными взглядами, покинул друзей.

Найти де Порто и д'Атоса труда не составило. Они, почему-то раздетые по пояс, несмотря на внезапный для Парижа октябрьский мороз, стояли на небольшом дворике у мушкетёрских казарм. Оба держали в руках затупленные шпаги. Пот на спине де Порто уже покрылся инеем, д'Атос же был румяным и весёлым.

— Ты стареешь, — рассмеялся он, делая выпад.

Здоровяк ловко отбросил шпагу товарища и ударил своей сверху. Арману было проще уклониться, чем