В голове у меня зазвенел тревожный колокол. Побег? Именно так этот поступок расценит Мюллер. Тогда участь фрау Книппер будет решена. Впрочем, как и моя. Ирония судьбы какая-то. Теперь обстоятельства складываются так, что мне нужно заботится о Марте.

— Это неразумно,– быстро сказал я. — Будет выглядеть как бегство. Вызовет лишние вопросы. Останься. Все утрясется. Я помогу тебе.

— Ты? — она посмотрела на меня с насмешкой. — Чем ты можешь помочь?

Я заставил себя рассмеяться — легко и естественно.

— Знаешь, как говорят у нас, у русских. Одна голова хорошо, а две — лучше. Мы непременнот что-нибудь придумаем.

Марта небрежно махнула рукой в ответ на мои слова, допила шнапс, с силой поставила стакан на стол и, не сказав больше ни слова, вышла из столовой. Мы слышали, как она тяжело поднимается по лестнице и захлопывает дверь в свою спальню.

Задание Мюллера из сложного превратилось в невыполнимое. Либо фрау Книппер действительно внезапно начала страдать паранойей и она реально готовится к бегству. Либо мутит какую-то свою схему, а потому разыгрывает передо мной роль не совсем адекватной дамы. Второй вариант мне кажется более правдоподобным.

В любом случае, немка конкретно в данный момент требует пристального внимания к своей персоне. Любой мой неверный шаг — и она, в лучшем случае, сбежит, в худшем — натворит чего-нибудь еще более глупого.

— Боже, — тихо выдохнул Бернес. — Это просто кошмар. Она внезапно превратилась в кого-то другого.

— Она делает вид, что напугана, — ответил я. Мозг лихорадочно работал, выстраивая и тут же отвергая возможные комбинации. — И у нее сто процентов есть на то причины. Думаю, наша милая фрау мутит что-то за моей спиной. Уверен в этом. Ее целью по-прежнему остаётся архив. Без него она не покинет Германию. Но это ладно. Есть еще одна новость. Мюллер дал мне сорок восемь часов, чтобы я предоставил подробный отчет о том, где бывает и с кем встречается Марта. описал все ее контакты, поездки, разговоры.

Марк присвистнул.

— И что ты будешь делать?

— То, что должен, — мрачно сказал я. — Но с одной маленькой поправкой. Я дам ему не то, что он хочет, а то, что ему нужно. Мы должны отвести внимание Мюллера от Марты. Создать альтернативную версию. Подставить кого-то другого.

— Кого? — недоуменно спросил Бернес.

В этот момент, ровно после его вопроса, в моей голове что-то щелкнуло. Словно пазл сложился. Вспышка. План, безумный и рискованный, начал обретать черты.

— Тихо, — я поднял руку. — Дай подумать.

Я прошелся по комнате, теребя в кармане письмо Магды. Две проблемы. Марта. И Магда…

— Слушай, — резко обернулся я к Бернесу. — Твое приглашение… это не катастрофа. Это возможность. Ты поедешь к Геббельс. Ты осторожно, очень осторожно намекнешь на Арлазорова. Не на его личность, а на его идеи. Скажешь, что читал труды одного еврейского мыслителя о мире и справедливости, о том, что искусство должно объединять нации. Скажешь, что его идеи тебя впечатлили, но, к сожалению, они теперь под запретом. Посмотри на ее реакцию. Насколько для Магды важно вступить с тобой в… — Я осеася на секунду, поймав раздраженный взгляд Марка, но потом все же продолжил, только в более мягкой форме. — Насколько ей важно вступить в романтические отношения с тобой.

— Ты с ума сошел⁈ — глаза Марка стали круглыми. — Это же чистый воды провокация!

— Именно! — я ухватил его за плечи. — Но не твоя, а наша! Мы должны заставить Мюллера поверить, что жена Геббельса ностальгирует по прошлому. Что она уязвима. Это отвлечет его от Марты. Он начнет копать под нее, а не под фрау Книппер А заодно… — я замолчал, додумывая план. — А заодно мы создаем шум. Большой шум. Шум вокруг семьи Геббельсов. Такой шум, что Мюллер забудет о Марте. Ему будет не до нее. Ему придется заниматься расследованием в высших эшелонах власти. Мы сможем выиграть время.

Бернес смотрел на меня, словно я предложил ему прыгнуть с крыши.

— И как мы создадим этот шум? Я буду читать лекции о сионизме за ужином с Магдой? Меня растерзают на месте ее же домочадцы

— Нет, — я отпустил его. — Шум создам я. Ты лишь посеешь семя. А взорву его я. Мне нужно попасть в резиденцию Геббельсов. Там, наверняка, есть кабинет Йозефа. Его бумаги. Что-то, что можно подбросить. Или, наоборот, изъять. Что-то, что свяжет его с неугодными ему же людьми. Например, с теми же штурмовиками, на которых он когда-то натравил Гитлера.

Я сам поражался собственной наглости. План выглядел сумасшествием. Но другого выхода не было. Нужно бросить Мюллеру более жирный кусок, чем подозрительная вдова. И этот кусок должен быть таким сочным, таким скандальным, чтобы у группенфюрера глаза полезли на лоб.

— Как ты туда попадешь? — спросил Марк, уже не споря, а втягиваясь в авантюру.

— Вместе с тобой, — сказал я. — Я твой… аккомпаниатор. Или помощник. Или просто друг, который приехал тебя поддержать, потому что ты нервничаешь перед встречей с такой важной дамой. Тем более, Магда меня уже видела. Она не станет возражать. По крайней мере, открыто.

— Это гениально и безумно, — покачал головой Бернес. — Если нас поймают…

— Нас не поймают, — сказал я. — Потому что ты будешь идеален. А я… Я найду то, что нужно. А если не найду… я это создам.

— Хорошо, — Марк тяжело вздохнул. Его лицо стало сосредоточенным, решительным. — Я в деле. Но если что-то пойдет не так…

— Не пойдет, — перебил я его.

Хотя, скажу честно, совершенно не испытывал той уверенности, с которой говорил.

Глава 9

Я что-то делаю, но пока сам не понимаю, что

Остров Шваненвердер встретил нас неестественной, гнетущей тишиной, нарушаемой лишь пронзительными криками чаек и шелестом холодного ветра в кронах вековых дубов. Воздух, насыщенный запахом озера и влажной листвы, казалось, впитал в себя все страхи и секреты своих обитателей.

Резиденция Геббельсов, белоснежный особняк в стиле неоклассицизма, возвышалась над самым берегом, словно декорация к изощренной пьесе, где каждому из нас была отведена своя, смертельно опасная роль. В общем, атмосфера полностью соответствовала ситуации,