Лежать в так — не верное решение, поэтому мне под спину подложили три подушки, разместив мое тело в полусидячем положении.

На улице светало. Операцию по зачистке этого гадюшника мы начали в сумерках, а теперь первые лучи солнца освещали окрестности усадьбы, рядом с которой в будущем появится город Далат.

Похоже, я уже потерял сознание: раньше ощущал одновременно трёх братьев, а вот сейчас потерял связь с одним из нас. Братья продолжали действовать по заранее продуманному плану. Лёха рванул к той стоянке, где находилась наша опекунша Нгуэн Тхимай с проводниками и повозками. Никита, оставив Саньку следить за мной, пошёл искать всё необходимое для операции. Ведь поместье здесь автономное, и наверняка у них есть и препараты, и инструменты на случай ранения.

Обыскал несколько помещений, и вот наконец попалась небольшая комната — примерно восемь квадратных метров. Светлые стены, масляная краска, в центре — большой стол с зелёным сукном. Стеллаж из полированного дерева, множество отделений для разных препаратов, а рядом шкафы с какими-то склянками.

И вот чудо: стеллаж для хранения инструментов. Никита нашел набор скальпелей разных размеров, пинцеты в кожаных футлярах, несколько шприцов с толстыми иглами, кровоостанавливающие зажимы и набор для ампутации, состоящий из пилы и каких-молотков. Вот же блин, набор столяра-плотника, подумал я. Лоботомию в этих джунглях они что ли проводят? Здесь же были аптечные весы с гирями, куча мензурок, спиртовка и редкость времени —доисторический микроскоп. На полках банки с надписями, пробирки и флаконы с настоями, порошками в коробочках, а в оловянных баночках — что-то непонятное.

— Это то, что надо! — подумал я, потирая руки.

Несказанно повезло. Видимо, семейство Де ла Круа здесь проводило исследования, ведь они поставляли какие-то препараты во французскую миссию, со слов Жака. Неудивительно, что на их усадьбе имеется столь серьезная медицина, которая вполне устроит военно-полевого хирурга, интересно что же тогда находится в лаборатории, которая должна быть в пещере.

Примерно через 20–30 минут на территорию усадьбы прибежали запыхавшаяся Май и Лёха. Проводники, не поспевая за ними, вели повозки к усадьбе, им было велено заезжать на территорию через главные ворота, которые Леха отворил нараспашку.

Май первой бросилась в комнату, где лежал я без сознания.

— Илья! Как же так? — схватилась мою руку, слезы потекли по её лицу.

— Все будет хорошо, Май, не переживай! — сказал Лёха девушке, поглаживая по спине.

Санька, ещё не знакомая с нашей опекуншей, поддалась бабскому расстройству и тоже расплакалась.

— Хватит здесь слякоть разводить! — строго заметил Никита. — Инструменты и препараты для операции я нашёл. Осталось только её правильно провести. Надо выбрать максимально светлую и чистую комнату для этого.

Столовая, где находился большой массивный стол, покрытый белоснежной скатертью, подходила лучше всего. Там были высокие окна, через которые проникало много света — что безусловно важно в этом деле. Лёха, Никита, Май и Санька переложили меня на какое-то покрывало и перенесли в столовую, уложив на стол, подперев подушками спину и голову, чтобы оставалось полусидячее положение.

В просторной столовой, залитой жарким вьетнамским солнцем, царила гнетущая тишина. Лёха и Никита готовились к операции, используя инструменты XIX века, похоже привезённые семейством Де ла Круа ещё из Франции. Это были отполированные скальпели с костяными ручками, зажимы с грубыми насечками, пинцеты с массивными кольцами, набор для прижигания и старые анатомические ножницы. Никита тщательно протирал каждый инструмент спиртом, найденным в одной из больших склянок. Лёха разжигал спиртовую лампу для стерилизации. Перед операцией стол застелили чистыми простынями, вокруг разложили салфетки — самые чистые, что удалось найти. Старым шприцом ввели морфий, который нашли в одной из склянок. Май по запаху его опознала, да и надпись подтверждала назначение препарата. Никита перекрестился, вспомнил все что знал из военно-полевой хирургии своего прошлого и сделал надрез скальпелем. Лёха подавал инструменты, стараясь не дрожать. Братья работали в полном молчании. Май и Санька, наблюдавшие за процессом в нескольких шагах от стола стояли, держась за руки с бледными лицами. В воздухе витал запах спирта и крови. Никита действовал медленно: каждое движение могло стоить мне жизни. Он использовал зажимы, чтобы раскрыть рану. Щипцами тихонько продвигаясь, он ощупывал ткани и, наконец, добрался до цели — нащупал пулю. Как только мог очистил раневой канал от кусочков попавшей туда одежды обработал рану карболовой кислотой и стал накладывать повязку.

Здесь важно было герметично закрыть раневое отверстие, чтобы воздух не проникал в лёгкие. Для этого использовали отрезанный кусок прорезиненного плаща, найденный на вешалке, который перед этим тщательно обработали спиртом.

Когда всё закончилось, Никита без сил опустился на пол, а Май поднесла ему воды.

— Слава тебе, Господи, операция завершена! — сказал Никита. Риск инфекции, конечно, остаётся, но будем молить Бога, что Илью минует эту участь.

Я был в отключке, но нужно было действовать дальше. Саньку оставили здесь же следить за мной, и звать если понадобиться какая помощь.

— Май проследи за нашими проводниками, чтобы они не устроили каких-либо сюрпризов. Не известно, как они могут отреагировать на происходящее здесь непотребство. Может деньги смогут заткнуть им рты, в любом случае надо избежать возможных проблем с их стороны. —попросил Никита.

— Без проблем. Это надежные люди, абы кого Ли Джен нам бы не подсунул. И если они нас подведут, то он первый, кто вырежет им языки. Но все-таки я проведу дополнительную беседу! — сказала Май, отправляясь к выходу из столовой.

Братья же пошли в пещеру, нужно было переместить главу семейства в дом, а его родственничков наоборот спустить в камеры.

Спустившись в пещеру, обнаружили на полу бывшей Санькиной камеры корчившегося и ругающегося как сапожник Анри Де ла Круа. Быстро освободив от пут его ноги и подхватив под руки с двух сторон потащили на верх, где через некоторое время заволокли в дом. Он не особо то был доволен такому обращении и начал ругаться, но кляп помог остудить его порывы, а после того, как он оказался в комнате, где почивал бессознательный и связанный Жан-Луи Легранд, вообще пригорюнился. Братья разместили его, предварительно связав ноги, на перине до этого заляпанной кровью в компании с его штатным людоловом.

Решили не тянуть, нужно спустить в камеры всех находящихся в сознании жильцов дома Де ла Круа, и сделать это так,