Все торжество заняло три с половиной часа, и закончили мы почти в четыре часа ночи. Батюшка Силуан после основной службы нашел в себе силы освятить куличики и яйца, которые паства принесла с собою в храм. Пока Силуан работал, я дожидался его снаружи, общаясь с желающими, а кое-кого даже крестным знамением по их просьбе осенил, но с укоризненным вздохом и красноречивыми взглядами на храм — вот он, источник благодати, прямо здесь, и человек в нем уполномоченный на благословления есть, так чего к мирянину простому лезете? Мне-то нетрудно и даже приятно, но неправильно же мирянину мирянина благословлять, притом что грешен я, пёс шелудивый, настолько, что и клейма ставить некуда. «Не сотвори себе кумира» знают все, но «кумир» раз за разом самим же народным мнением возвеличивается.

А хорошо в храмах нынче. Нет, так-то и раньше хорошо было, благостно, но теперь, с печками нормальными, гарь треклятая стены сажею не поганит и не пытается перебить положенные в храме ароматы свечей и ладана.

О, вон «артельщики» валеночные, посадские стоят. Конкуренты получается. Треплются о чем-то тихонько, и на меня стараются не смотреть — я-то ни словом, ни видом недовольство свое «подрезанием» технологии не высказал, и даже напротив радуюсь победоносной поступи валеночек по Руси, но мужики-то Православные, добрые, а значит — совестливые. Не вручал им технологии никто, а шпионским методом, походив как бы «в гости», ее они заполучили. Стыдно им, а я веселюсь, представляя на их месте стыдливо прячущих глаза конкурентов из прошлой моей жизни.

Там, где появляется «темка», тут же образуется группка людей, которые «темку» окучивают. Через это они богатеют, обретают тщеславие (ну несовершенен человек, а в любом обобщении есть место для исключений) и порой даже начинают практиковать потешный сепаратизм. Ежели дорасти до уровня региональных элит, это почти неизбежно — очень далеким кажется государственный центр, а еще он взымает налоги и — вообще кошмар! — даже смеет требовать отчетности за расходы государственных денег. «Артельщики» до такого не доросли и не дорастут, но дышать одним воздухом с односельчанами уже не хотят. И жить как раньше не хотят. Там, где раньше на окраинах посада свободное местечко было, ныне альтернативную деревеньку маленькую строят, чисто «артельную». Тоже в какой-то степени благодаря мне: производственный кластер из жилого выносить в округе я первым придумал.

Поговаривают, что часть артельщиков переезжать в новое жилье собирается единолично, оставив жен, детей и стариков в старом доме, типа «на хозяйстве». Дурно эта история пахнет — развестись де-юре в эти времена архитрудно, но де-факто никто не помешает забогатевшему и от этого словившему терминальную форму гордыни чисто от осознания собственной крутизны забить на родню, целиком посвятив себя гедонизму или вовсе собрав «гарем» из падких на подарки односельчанок. Нехорошо, но эти житейские проблемы касаются меня еще меньше геополитических проблем Руси — о последних хотя бы думать лично мне интересно, а кто там как и с кем сожительствует мне и в прошлой жизни было глубоко плевать. Не любитель я слухов и «светской хроники».

Дождавшись закончившего дела Силуана, я отправился за ним. Сначала — домой, в гости, а затем на торжественное открытие построенной на мои ресурсы школы для посадских деток. В такой светлый день последнее особенно благостно!

Глава 9

Мир вокруг вроде бы медленный, но от статичного бесконечно далек. Медленно изменения копятся, как будто незаметно совсем, а потом — раз! — накопившиеся изменения реализуются этаким скачком, и вот тогда изменения по-настоящему заметны даже максимально оторванному от информации о них человеку и становятся.

Посад благодаря моему появлению в окрестностях не сказать чтобы прямо «расцвел», но определенно похорошел, медленно не верно превращаясь из совершенно депрессивного в депрессивный с нюансами. Больше всего в глаза бросаются подновленные заборы, редкие печные трубы да более приличная, чем раньше, одежка на жителях. «Более», но все еще совсем не то, в чем хочется ходить каждый день, если есть выбор.

Прохладный ранне-утренний воздух заставлял неуютно ежиться, рассвет еще только-только обрушил на горизонт свою первую бледную полоску, но воздух упоительно пах очистившейся от ледяного плена землей, дымами домов и сожженных сорняков, начавшей пробуждаться природой и всем тем неописуемым, заставляющим ноги шагать шире, а легкие раздуваться во весь свой объем, что и зовется коротким словом «жизнь».

Двор Сиуанов благодаря неиссякающей помощи односельчан пребывает в перманентном порядке. Неплохо я попа учительской деятельностью «подпёр», теперь даже вся кривизна его личных рук не сможет довести хозяйство до былого упадка.

И насколько же нормальная печка преображает жилище! Нечто вечно закопченное, провонявшее гарью и несмотря на это вечно полухолодное моментально (ладно, если усилия куда надо прикладывать) обращается чуть ли не лубочным воплощением той картины, что возникает в голове каждого человека из моего времени при словосочетании «русская изба». Беленые потолок со стенами и сама печка визуально увеличивают скромную площадь жилища, уже нет нужды укутываться во все, что есть в доме для обогрева, а готовить бренную пищу всяко удобнее на печной плите, а не на очаге. Даже утварь в доме из-за новой печки встает иначе, удобней да краше, а в саму планировку так и просится дополнительная стена, превращающая одну большую горницу в классическую «пятистенку». Силуан себе такую, например, отгрохал.

А как расцвела попадья! Из забитого, укутанного в грязные лохмотья, будто пытающегося спрятаться от самого мира непонятного существа Евпраксия преобразилась в опрятно одетую в домотканое платье, новенькие «домашние» лапти и цветастый платочек бабушку-Божий одуванчик. Не потому, что она раньше ленилась, а потому что от труда того толку не шибко много было. Теперь, с новыми «вводными», семейство Силуана обрело истинную крепость, разрушить которую неспособен даже сам хозяин — криворукий же, прости-Господи, по миру пойти захочет, даже тут не справится!

И «семеро по лавкам» тоже хороши — щеки какие-никакие (посты всё же) наели, принарядились ради такого гостя, любо-дорого на таких деток смотреть! Застолье тоже что надо — холодец свиной, кашка гречневая, яички, квасок, каравай пасхальный, из хлеба черного: с белым на Руси сейчас сложно. Вот теперь с твердой уверенностью, ничуть не кривя душой могу заявить:

— Благостно! Спасибо