«Пять копеек», — подсказала память, а рука уже выуживая мелочь из кармана.

Похоже, система оплаты без участия кондуктора была построена на доверии, которое начиная с девяностых уже сложно вспомнить. Только ближе к середине нулевых народ более-менее окультурился. Поймав на себе нетерпеливый взгляд водителя, я поспешно отошёл от створок, кинул пятак в щель и оторвал пропуск в путешествие по городу.

Устроившись у окна, решил понаблюдать, как система доверия работает на практике. Далеко не все пассажиры совершали обряд оплаты. Меньшая их часть делала вид, что ищет мелочь, проходя дальше в салон, и просто занимала места. Может, у них проездной?

А один немного подвыпивший гражданин, едва забравшись в автобус, просто отмотал сантиметров пятнадцать билетиков, даже не сделав вид, что кидает в прорезь мелочь. Водителю, похоже, было глубоко на это наплевать. Но это заметили бабки, начавшие возмущаться. Настоящий рай для советских зайцев. Государственные системы бывают разными, но халявщиков всегда хватает.

Автобус тронулся, мерно покачиваясь. А я смотрел на проплывающие за окном улицы, размышляя о странностях окружающей реальности. Люди вокруг жили в состоянии перманентного дефицита одежды, обуви, хорошей мебели, техники и легковых машин. Однако пребывали в каком-то странном спокойствии и уверенности в завтрашнем дне. Всё это кардинально отличалось от моего будущего. Никто не боялся увольнения, не гонялся за ипотекой, не думал о скачках курса валют. Здешний мир тесен и беден, но прочен. И в этом есть свой смысл.

От созерцания пейзажей решаю вернуться к тренировке дара. Автобус оказался идеальной лабораторией для проведения экспериментов. Начинаю осторожно сканировать пассажиров. Часто обнаруживаю болезненное свечение. Не такое яркое, как у деда, но чёткое.

У грузного, краснолицего мужчины в светлом пиджаке я заметил мутное алое свечение по всему телу. Сразу пришло понимание — это атеросклероз. Значит, сосуды забиты холестериновыми бляшками. У сидевшей рядом пожилой женщины, стиснувшей в руках авоську с продуктами, сердце билось неровным, прерывистым ритмом. Похоже, аритмия, вызванная сердечной недостаточностью. Кроме этого, привлекли внимание глаза старушки в платочке, севшей напротив. Они были окутаны легкой молочной пеленой — это катаракта.

Вначале я дотянулся до сердца женщины, обнаружил артерию и даже смог немного её расширить. Возможно, удалось бы полностью купировать проблему, но пассажирка неожиданно встала и вышла на своей остановке.

Рядом сел мужчина с атеросклерозом, и рука сама потянулась, чтобы ему помочь. Но едва я сосредоточился, как почувствовал легкое головокружение и тошноту. Будто меня качнуло на морской волне. Тело просигналило о необходимости приостановить эксперименты. Похоже, возобновляемой энергии у меня строго ограниченное количество. Попытки провести два сеанса исцеления подряд мне пока не по зубам. Пришлось смириться и переключиться обратно на роль наблюдателя.

Автобус меж тем совершал свой круг. Вот он проплыл мимо краеведческого музея. Это аккуратное здание в девяностые приватизирует мэр города, превратив в салон сотовой связи. Далее расположен Дом быта, где сейчас разместились парикмахерская, фотосалон, мастерские по ремонту телевизоров и пошиву одежды. Через двенадцать лет здесь будет барахолка с китайским и турецким ширпотребом. Вон стадион, который сейчас едва прикрыт решетчатыми воротами с кривой надписью «Футбол», а позади и вовсе нет ограды. После девяностых стадион наглухо обнесут оградой, сделав похожим на тюрьму. Спорт станет развлечением не для всех.

Неужели наши стареющие руководители настолько закостенели, упустив момент? Даже не верится, что можно наделать столько ошибок и развалить страну. Понимаю, что картинка слишком идеалистическая, чтобы быть правдой. Только совсем скоро всё изменится. Придёт тотальный дефицит, повысится стоимость алкоголя, а нефть, наоборот, упадёт в цене. И всё мигом рухнет.

Будто в подтверждение моих мыслей автобус остановился напротив Горисполкома. На площадке перед крыльцом, рядом с голубыми елями, словно плевок в душу народа, стояла черная «Волга», недалеко расположилось несколько машин уже белого цвета. Рядом со входом собралась небольшая группа. По центру мужчина, одетый в добротный, явно сшитый на заказ костюм со значком на лацкане. Кажется, красное знамя с латинскими цифрами. Лицо у партработника полноватое и самодовольное. Даже барственное.

У таких начальников всё позитивное — это его личное достижение, а негатив — вина нерадивых подчинённых. Доводилось встречать подобную публику. Картину довершал личный шофер, любезно открывший дверцу, и секретарь с кожаным портфелем, поспешавшая за функционером.

При наблюдении за разыгравшимся представлением меня охватила обыкновенная брезгливость. Вот этот гражданин влез на верхние ступеньки номенклатурной лестницы и уже сейчас живет при коммунизме. Точнее, как настоящий князь, и его всё вполне устраивает. А ведь именно такие, как он, обласканные системой, первыми предадут все лозунги страны советов.

Нет, лечить геморрой и печень этим товарищам я не буду. Мой дар целителя для тех, кто едет в этом автобусе с авоськами и скромными мечтами. Разумеется, нельзя сбрасывать со счетов тех, кто может заплатить, ведь жить как-то надо. Чего-то меня пробило на благотворительность. Только надо понимать, что я вырос с сестрой в коммуналке и хлебнул разной жизни. Чаще было плохо. Поэтому не люблю любое начальство от слова совсем. Вспоминаю жёнушек чиновников, приходивших на мои сеансы. Мне всегда доставляло удовольствие запудрить мозги таким коровам и снять с них больше бабла. Обычный народ я никогда не грабил.

Повернувшись к бабке, мысленно отругал её за вертлявость и потянулся к больным глазам. Хоть немного помогу, заодно потренируюсь.

Автобус тронулся, увозя пассажиров от парадного подъезда советской власти. Очередная глава моей жизни в этом странном мире закончилась и начинается следующая. Теперь я знаю, по какую сторону баррикад расположусь.

Глава 8

Футбол

Проснулся я ровно в девять. Доносящийся с кухни утренний грохот кастрюль, шум и возбужденные голоса соседок уже достигли своего апогея. Балаган!

Правда, сразу открыть глаза не удалось. Веки были неподъёмными, а голова превратилась в раскалённый свинцовый шар. Боль не просто тупая, а всеобъемлющая. С трудом перевернувшись на бок, я пролежал полчаса, по крупицам восстанавливая вчерашний день.

Дед-шахматист и эксперимент в автобусе. Всё это ударило сильным откатом. Пытаясь понять границы способностей, я сканировал всех пассажиров подряд. А потом начал исправлять различные болячки. Легкое касание, мысленный импульс, крошечный разряд внутренней энергии. Я чувствовал себя мастером с паяльником, только вместо техники чинящим сломанных людей.

Итог оказался плачевным. До квартиры я ещё как-то дошёл, находясь в состоянии, похожем