— Вот так сразу… — замешкался на секунду Георгий, — ну хорошо, я попробую. На мой взгляд, финнов пока можно особенно и не трогать — волнений тут никаких, ловят они рыбу и лес на дрова рубят, вот и пусть продолжают. А что до неприязни к русским, так на том же Кавказе этой неприязни в разы больше — я там пожил, знаю, что говорю…

— Очень интересно, — усмехнулся царь, — и какие же нации у нас сейчас требуют большего внимания на твой взгляд? С поляками все понятно, я про других говорю.

— Так малороссы же, они же украинцы по собственному определению, папа, — твердо заявил Георгий, — вот где основная проблема может возникнуть в ближайшие годы.

Папа вспомнил кино, которое ему показал спаситель, и ответил так.

— Похоже, что ты прав, сын… малороссов гораздо больше, чем тех же финнов, да и поляков тоже, это, во-первых. А во-вторых, триста лет под польско-литовским управлением это триста лет, их трудно забыть. А ты молодец, полезные идеи выдвигаешь… надо будет тебя назначить тебя губернатором Киевской губернии, там на практике займешься малороссийским вопросом.

— А с финнами все же что делать будем? — продолжил любопытствовать Георгий.

— Выступлю завтра или скорее всего послезавтра в их парламенте, как уж он называется-то… сенат — вот там и скажу речь перед финской общественностью. А еще надо убрать Выборг из Финляндии, мой прадедушка абсолютно напрасно его присоединил к ним. Да и финские марки местные надо бы упразднить, совсем не дело, когда в одной стране ходят разные валюты. Но взамен какой-то пряник надо финнам дать, чтобы уравновесить потерю Выборга и марок… какой, еще не придумал, но время до послезавтра есть, подумаю.

Гангут — Гельсингфорс

На следующий день прямо с утра на дачу Кутайсовых явился командир «Штандарта» адмирал Чагин. С повинной головой.

— Государь, лично моя вина в случившемся безмерна — я должен был проконтролировать проход яхты через финские шхеры, но пустил дело на самотек. Готов сегодня же подать в отставку и понести заслуженное наказание.

— Господь с вами, Иван Иванович, — благодушно улыбнулся Александр, — все же закончилось неплохо… к тому же моя семья осталась довольна этим небольшим приключением. Так что отставку я не принимаю — оставайтесь на своем рабочем месте.

— Но что мы далее будем делать? — задал главный вопрос Чагин, — яхту починили, дыра оказалась небольшой, можно продолжать путь…

— Давайте так поступим, — Александр встал, подошел к окну и заложил руки за спину, — вы ведите Штандарт к Гельсингфорсу и вставайте там на стоянку. А я с родными проедусь по местным железным дорогам и встречусь с аборигенами в сенате. А потом продолжим путь к Петербургу — возражений нет? — обернулся он к адмиралу.

— Хороший план, — одобрил слова начальника Чагин (а что ему еще оставалось делать), — разрешите приступать к выполнению?

— Разрешаю… — милостиво кивнул царь, — и еще вот что… когда мы высаживались на берег, нам указал правильную дорогу один бородатый финн… если нетрудно, разыщите его — это будет нетрудной задачей, вряд ли тут много рыбацких селений в окрестности.

— И что с ним делать, когда найдем? — позволил себе такое уточнение Чагин.

— Наградите его чем-нибудь от моего имени… можно деньгами, можно какими-то товарами. А мы поехали в столицу.

Кутайсов организовал транспортировку царской семьи до ближайшей железнодорожной станции Киркниеми, непосредственно в Гангут линию пока не провели, да и в ближайших планах этого не значилось.

— Черт ногу сломит с этими финскими названиями, — сказал в сердцах Александр, пытаясь повторить название станции, — то ли дело в России — Рязань, Тула, Псков, Дно наконец… коротко и ясно.

— Что же делать, государь, — посочувствовал ему граф, — в чужой монастырь со своим уставом не ходят… у мадьяров, кстати, еще более сложные названия городов, один Секешфехервар чего стоит — но австрийцы с чехами привыкли и выговаривают…

— Вы бывали в Венгрии? — поинтересовался царь.

— Случилось один раз… давненько, но названия городов запомнил… переводится этот Секеш, как Престольный белый город.

— А Кирки… ну станция эта — она как переводится?

— Всего-навсего, как «церковь на острове» — там озеро большое, городок частично на острове и расположен.

— Ладно, поехали, — распорядился царь, — а то до вечера не доберемся.

Киркниеми этот оказался обычной деревушкой с деревянными в основном домами, церковь здесь и правда имела места — высокий протестантский храм с красивой черепичной крышей.

— Вот вокзал, — показал рукой Кутайсов, — через него три раза в день пассажирские поезда ходят, направо в Гельсингфорс, налево в Турку.

Глава 2

— О, — услышал знакомое слово Георгий, — а можно, я в Турку съезжу? Давно хотел посмотреть — это же ведь древняя финская столица, верно?

— Все верно, Георгий Александрович, — вежливо подтвердил граф, — столицу оттуда перенесли в 1817 году, Александр 1й распорядился.

— Отлично, — потер руки Георгий, — со мной кто-нибудь поедет?

Оба брата, и Николай, и Михаил, изъявили желание посмотреть на Турку, а царь с царицей все же решили следовать в Гельсингфорс.

— Ближайший поезд на восток будет… — посмотрел расписание Кутайсов, — будет через час с четвертью, а на запад в Турку через сорок пять минут. А пока можно заказать чего-нибудь в буфете…

* * *

А через полтора часа Александр уже ехал в вагоне первого класса и рассматривал в окно финские пейзажи.

— Бедная все же эта Финляндия, — заметил он супруге, — север, зерновые плохо растут, остается только коров разводить…

— Но люди приветливые, — ответила Мария, — вспомнить только того рыбака, который нам дорогу на море указал. На лицо страшный, а внутри очень добрый…

Царь немедленно припомнил песенку из фильма, который прокрутил ему пришелец из будущего, и чуть не поперхнулся.

— На лицо ужасные, добрые внутри, тут живут несчастные люди-дикари, — пробормотал он.

— Что-что? — не поняла Мария.

— Да это я так, не обращай внимания… я вот что подумал, душа моя — а не пора ли нам женить наших сыновей? Николая убираем в сторону, он уже года три как женат, а вот Георгий с Михаилом пока непристроенные ходят…

— Какие у тебя есть предложения?