Ещё, конечно, КИР и углеритовая бронерубашка.

Кстати, как там мой неизменный друг, который всегда со мной?

— КИР, — позвал он, выруливая на стоянку.

— Здесь.

— Как ты? Давно не общались.

— Хочешь спросить, не было ли мне скучно?

— Хм. Наверное.

— Не было. Мне никогда не бывает скучно. Хотя есть вещи, которых я опасаюсь.

— Моя смерть?

— Да, я уже говорил. Твоя смерть почти гарантированно повлечёт за собой и мою. Поэтому будь, пожалуйста, осторожнее. Ты слишком часто рискуешь. На мой взгляд, неоправданно.

— Хорошо, я постараюсь. Скажу, чтобы ты знал. Мне без тебя — никуда, и я тебя очень ценю.

— Спасибо, я тоже тебя ценю, и мне без тебя — никуда.

Максим остановил самолёт, заглушил мотор, вылез на крыло, спрыгнул на землю и потянулся.

Хорошо! Как всегда бывает после удачно завершённого дела.

Лейтенант Херберт Виммер, несмотря на весь свой вид истинного арийца, оказался весьма сговорчивым и даже весёлым человеком. Он охотно взялся обучить русского лётчика Николая Свята тонкостям управления Ме-109 °F после того, как командир полка майор Телегин одобрил идею и поручил Максиму-Николаю, как инициатору, воплотить её в жизнь. Знание им немецкого языка сыграло здесь не последнюю роль.

Механики пятьсот девяностого истребительного быстро разобрались с поломкой немецкой машины и починили её (дело, как и предполагал Херберт Виммер, оказалось в помпе и одном из масляных шлангов).

Уже на следующий день, двадцать третьего октября, самолёт был готов к вылету. У него даже оставалось более половины боекомплекта, и при случае он мог вступить в бой.

— Смотри, — учил Виммер Максима. — «Фридрих» — скоростная машина. Скорость — её главное достоинство. Он быстро набирает высоту, ни одному из ваших истребителей на вертикалях с ним не тягаться. Какая максимальная скорость у твоего ЛаГГа?

— Военная тайна, — усмехнулся Максим.

— Да брось, это всем известно. У земли и до пятисот километров в час не дотягивает, а на высоте хорошо, если пятьсот пятьдесят. А мой «фридрих» у земли спокойно пятьсот тридцать даёт, а на высоте все шестьсот двадцать. Чувствуешь разницу?

— Ну-ну, — сказал Максим.

— Но за скорость нужно платить. Чем, догадываешься?

— Плохое управление на больших скоростях?

— Именно. Нужно быть очень сильным человеком, чтобы сдвинуть ручку и совершить маневр на скорости шестьсот километров в час и больше. Ты — сильный?

— Не жалуюсь, — усмехнулся Максим.

— Ну-ка, проверим! — весело сказал Виммер и поставил локоть руки на деревянный верстак (разговор шёл в мастерской авиамехаников). — Давай. Меня в эскадрильи только один человек мог побороть, да и то его недавно сбили.

— Ты серьёзно? — спросил Максим.

— Почему нет? — усмехнулся немецкий лётчик. — Или боишься?

Подошли четверо механиков.

— Не понял, — произнёс один из них. — Это что же, товарищ лейтенант, немчура предлагает вам на руках потягаться?

— Ага, — ответил Максим. — Говорит, нужно мою силу проверить. Мол, чтобы его самолётом управлять на скорости, большая сила нужна.

— Он правильно говорит, — заметил второй механик, заметно постарше остальных. — Ручка у «фридриха» тяжёлая.

— Положите его, товарищ лейтенант, — сказал третий. — Ставлю на вас свои наркомовские сто грамм.

— Нашёл, что поставить, — сказал четвёртый. — Я их и даром не возьму.

— Трезвенник нашёлся, — пренебрежительно сказал третий. Был он на вид самый молодой из всех.

— Нашёлся, — подтвердил четвёртый. — До победы не пью, все знают. Сам не пью и другим не советую. Пьяный механик — гибель самолёту.

— Кончай базар, — сказал второй, самый старший. — Так что, товарищ лейтенант, будете с ним бороться или мы расходимся?

— А вам, значит, посмотреть охота?

— Ну. Развлечений у нас тут маловато, — усмехнулся механик.

— Вот черти. Ну ладно, уговорили.

Он поставил руку напротив.

— Давай, — сказал по-немецки. — На счёт три.

Сцепили пальцы.

— Ein, zwei, drei! [1] — сказал Максим и мгновенно положил руку немца.

Механики обидно засмеялись.

— Не понял, — изумлённо произнёс Виммер. — Давай ещё раз. Только теперь я буду считать.

— Нет проблем, давай.

Сцепили ладони.

— Ein, zwei, drei! — сосчитал немец и навалился на руку Максима изо всех сил.

Но не сдвинул её и на сантиметр.

— Жмите, товарищ лейтенант! — азартно вскричал молодой механик.

— Кисть, — сказал по-немецки Максим. — Кисть, Херберт. Кто выигрывает кисть, тот выигрывает всё.

Одним движением он согнул кисть немца, а вторым припечатал его руку к верстаку.

— Вот так.

Механики зааплодировали.

— Слыхал я, что среди русских попадаются настоящие медведи, — потирая руку, сказал Виммер. — Но недумал, что когда-нибудь встречу такого. Хотя по тебе и не скажешь. В чём твой секрет?

— Есть могучий секрет у крепкой Красной Армии, — процитировал Максим. — И когда б вы, буржуины, ни напали, не будет вам победы [2].

— Я не бюргер, — сказал Виммер. — Мой отец простой инженер, а мать из крестьянок, домохозяйка. У нас большая семья, у меня трое братьев и…

— Да это неважно, — перебил его Максим. — Плевать мне, сколько у тебя братьев. Все вы там, в Европе вашей гнилой, буржуи. Или мечтаете ими стать. Будь это не так, не полезли бы на Советский Союз. Мы у вас всех, словно кость в горле. Вы нутром своим чуете, что мы не такие, как