Рука невольно коснулась свежей брони, только на днях выкрашенной в оливковый и коричневый. Красиво, смертоносно — и их будут учить ездить на этих машинах. Нет, Эрих никак не мог согласиться с Кригером в его ненависти: нельзя так относиться к тем, кто дарит тебе целый мир.

— И все-таки американский «Олд Боб» посильнее будет, — Кригер нашел, что сказать, припомнив огромное творение «Олд Моторс», фотографии которого Вашингтон раскидал по всем газетам, до которых сумел дотянуться. — Там и броня, и пушки, и моторы. Даже не понимаю, имеют ли смысл все эти маленькие машинки после появления настоящего броневика. Наверно, это как сравнивать легкий крейсер и дредноут, что сейчас строят англичане.

— А мне кажется, — Людендорф покачал головой, — что Макаров в свое время провернул самую настоящую аферу, заставив весь мир поверить, будто броневики — это машины прорыва обороны. И да, он один раз сделал это на Квантуне, но почему-то все забывают, что было дальше, что на самом деле принесло русским победу.

— И что? — с интересом спросил Мюллер, который в отличие от Кригера тоже горел русской техникой.

— Прорывают фронт артиллерия и пехота, а задача броневиков — зайти в этот прорыв и рвануть вперед, отрезая тылы. «Громобои» — это не пушки на колесах, как «Олд Бобы», это на самом деле машины нового поколения.

— И что они будут делать против пушек на колесах? — усмехнулся Кригер.

— Будут использовать рельеф, связь, бронебойные снаряды, а скорее всего, просто оставят их своей артиллерии, — Людендорф представил, как будет сражаться с американцами, и у него на губах невольно появилась улыбка.

Кригер с Мюллером даже переглянулись, они никогда не видели своего полковника… Улыбающимся!

— А главное, — продолжал Эрих, — русские броневики сильны еще и тем, что они часть системы. Они умеют работать со своей пехотой, артиллерией, разведкой. Более того, система выстроена и в тылу. Вы знали, что во время бойни у Рино армия Макарова потеряла почти 50 броневиков? Часть, когда останавливала вражеские, часть — просто из-за перегревов и сбоев. И знаете что? Всего через неделю они все вернулись в строй. Русские умеют не только использовать броневики, не только строить, но и ремонтировать. Вон, видите, вместе с ротой боевых машин к нам прибыли и две ремонтных вместе с целым складом запасных частей и моторов. Все это система, и это… Невероятно!

Кригер хотел было напомнить, что им собрали броневики в счет тех моторов, что они сами привезли из Германии, но это было так мелко, что он решил промолчать. Еще рано… Но придет время, и остальные тоже поймут. В том, что русские не отнесутся к ним по-честному, а в итоге попробуют использовать как самое обычное боевое мясо, он не сомневался.

— Кстати, тут еще письмо от Макарова, — встрепенулся Мюллер. — Обещает довести количество машин до сотни к концу месяца, и к вечеру приедут инструкторы: будут учить нас сражаться по-русски.

Людендорф улыбнулся, Кригер поморщился.

— Что-то есть по боевым задачам? — Эрих сам взял письмо и перечитал еще раз.

Прямо ничего не было сказано, но им приказывали сделать акцент на отработке боевых действий в предгорьях и в отрыве от баз снабжения. И Людендорф умел читать между строк: предгорья — это восток Калифорнии. В отрыве от баз — значит, не Рино, а одна из веток рядом с Лос-Анджелесом. Либо в сторону Лас-Вегаса и Юты, либо Финикса и Аризоны. В любом случае повоевать они смогут.

Эрих на мгновение прикрыл глаза. Война — это смерти, причем смерти его солдат, немцев, и он вполне мог бы попросить оставить их в тылу, но… Пусть он потеряет половину, пусть даже этой зимой тут погибнет большая часть приданных ему полков, но тот опыт, что они получат на реальной войне — именно он нужен его родине. Нужен Германии. И для этого он не остановится ни перед чем.

* * *

Сегодня вечером я дома. Легкое время, почти отдых.

Дочитал планы постройки элеваторов для зерна в районе Лос-Анджелеса. Иронично — думали, что могут быть проблемы с едой, а в итоге у нас проблемы только с тем, как ее хранить. Даже с учетом того, что идет непрерывный процесс перетекания людей из деревни в города или армию, зерна выходит столько, что приходится думать о его продаже. И пусть в этом году это еще не критично, но в следующем… Если все лишнее зерно вывалят на наши внутренние рынки, половина фермеров разорится из-за падения цен, а найдем покупателей — все еще и заработают.

К счастью, варианты есть, и часть из них еще можно совместить с другими задачами.

Я включил еще пару ламп, чтобы не портить зрение, и заново перечитал телеграмму от начальника Австрийского Генштаба Херценфорда. При поддержке некоего Эренталя он предлагал нашим заводам поучаствовать в перевооружении австрийской армии, и на первый взгляд это выглядело полной глупостью. Россия — один из главных противников Австро-Венгрии, я — русский, какой мне смысл им помогать? С другой стороны, буквально месяц назад Балканы уже чуть не вспыхнули, и это могло в любой момент повториться.

А если мы согласуем с Веной контракт? Желательно длительный, года на два или даже на пять. Тогда, вроде бы получая от нас самую современную технику, Вена окажется привязана к этим срокам. Срокам, раньше которых ей не будет смысла начинать новые заварушки, а нам только и останется, что развиваться еще быстрее. Что на самом деле не так уж и сложно. К лету следующего года дела в Америке так или иначе — вот же привязалась фраза — будут решены. И тогда можно перебросить моих добровольцев в новую горячую точку.

— Немцы в этом плане оказались умнее, — задумался я вслух. — Они захотели не удочку, а научиться ловить рыбу. Вот только еще посмотрим, принесут ли эти рыбаки кайзеру ту удачу и пользу, на которую он рассчитывает…

На стене висела карта мира, глядя на которую я часто по вечерам думал о том шатком равновесии, в котором застыла наша планета. География, политика, экономика — можно ли все это свести воедино, чтобы никто не считал себя проигравшим? И у меня ответа не было… Что сейчас, что в мое время власть и деньги были игрой с нулевой суммой. Конечной, которой никогда не может хватить на всех сразу, а значит, всегда будут те,