— Ждите здесь! — крикнул я Василию уже на бегу.

Тут же, сразу, мне пришлось и затормозить.

— Нет, серьёзно, — остановил я топочущих вслед за мной Васю и доктора. — Там вы мне только помешаете. Будьте здесь. Если что, ловите его внизу.

Возможно ли поймать и спасти летящего с высоты пяти этажей взрослого мужика? Кто его знает. Пусть, во всяком случае, хотя бы попытаются — не зря же они проходили подготовку во всяких спецучреждениях КГБ. Но я надеялся, что никого ловить им всё же не придётся.

Забегая за угол и устремляясь к арке, я успел услышать Васин грозный окрик:

— Эй, вы! Это наш негр! А ну-ка оставьте нашего негра в покое!

Пришлось прибавить ходу — кажется, на крыше начинало что-то происходить.

Я уже прекрасно сознавал, кто такой этот скачущий зачем-то по крышам чёрный человек Леонардо, информация поступила по назначению и успешно встроилась в мою долгосрочную память. Никакой он был не африканец. Он был латиноамериканец, бразильский дипломат. Человек бестолковый, но в некоторых вопросах очень полезный, практически незаменимый.

Прогрохотав подошвами по лестничному серпантину четыре с половиной этажа, я быстро добрался до двери на чердак. Туда подходил быстрым шагом, восстанавливая на ходу дыхание.

С первой попытки дверь не открылась. Я дёрнул посильнее, и в чём была загвоздка, тут же выяснилось: дверь кто-то держал. Этот кто-то, миниатюрный парень в костюме, от моего рывка влетел внутрь и повалился на бетон прямо мне под ноги. Увидев меня, он вскрикнул, вскочил и метнулся обратно в дверной проём с проворством лесного зверька. Там он скрылся из вида.

Ступал на поверхность крыши я с осторожностью. Там меня, понятное дело, уже ожидали.

Эти, в костюмах и галстуках, уже схватили Леонардо. Один держал его сзади за воротник плаща (выглядело так, как будто беднягу держат за шкирку), другой уцепился в руку. Третий, полноватый, постарше других и с лицом как у рассердившегося Будды, что-то моему чернокожему знакомцу втолковывал. Тот ему что-то плаксиво отвечал. Был ещё и четвёртый, он дёргал третьего за рукав и, панически вращая глазами, тыкал пальцем в мою сторону. Это, очевидно, был тот парень, что повстречался мне у двери.

Я подошёл туда. Все воззрились на меня: тыкающий пальцем со страхом, двое других с тревогой, Леонардо с радостью и надеждой, а толстяк… Этот смотрел на меня строго и неуступчиво.

Когда оказалось, что его я тоже знаю, это не стало для меня большим сюрпризом. Я уже начал привыкать к такой жизни.

— Ты зря сюда приходить, большой русский! — внезапно прокричал толстяк. Крик его прозвучал в таком тоне и точно таким голосом, как делали это в фильмах про Шаолинь боевитые китайцы.

Этого человека звали Дато Буанг Разали Джалал. Он не был китайцем, равно как и индусом. Он был из Малайзии. Здесь, на крыше дома, проводила какую-то свою операцию спецслужба этой страны. Малазийская разведка в Копенгагене… Господи, чего только не бывает в этом удивительном мире.

Дато Буанг Разали Джалал смотрел на меня, и мне нужно было что-то ему отвечать. А у меня в голове, как назло, кроме его красивого имени больше ничего по теме не подгружалось. Я уставился на него с видом, в котором, по идее, должно было читаться что-то навроде: «Если уж я пришёл, то от этого факта вам не отвертеться». А сам стал лихорадочно размышлять. Страна Малайзия это, кажется, королевство. Значит, сотрудничать с их реакционной спецслужбой представитель государства рабочих и крестьян не может и не должен. С другой стороны, в истории тайных служб имели место самые диковинные альянсы. И делить со страной Малайзией стране СССР вроде бы нечего.

Да, странам ссориться было не из-за чего, а вот граждане этих стран причину для разногласий, как водится, отыскали. И бестолковая эта губастая причина смотрела сейчас на меня, как смотрели, наверное, несчастные мокрые зайцы на спасительную лодку доброго деда Мазая.

Не знаю, как истолковал моё продолжительное молчание воинственный предводитель пиджачных и наверняка жестоко мёрзнущих малазийцев. Но как-то, видимо, истолковал. Потому что решил снова заговорить — чем изрядно облегчил для меня ситуацию.

— Этот недостойный черномазый обезьяна подставить очень серьёзный люди, — прокричал Дато Буанг, тыча пальцем в своего бразильского пленника, как будто намереваясь проткнуть его насквозь. — Он идти с нами. Серьёзный люди хотеть говорить с ним, кое-что выяснять с ним.

Всё это говорилось на английском. Правда, понять английский моего собеседника надо было ещё постараться. Пока это с трудом, но удавалось. Благо, знания языков от майора Смирнова открылись для меня изначально и в полной мере.

Малазийский командир наговорил в адрес притихшего Леонардо ещё всякого, но не конкретного, а в основном оскорбительного и связанного с цветом кожи. Слушать такое от восточного и тоже довольно смуглолицего человека было немного странно. Потому что, как по мне… Ну да ладно, думать нужно было о другом.

Не то чтобы я пожалел, что ввязался в эти высотные события. Но теперь выбор для меня отсутствовал. Я должен был спуститься отсюда с этим чёртовым Леонардо под мышкой. Оставить его здесь на растерзание значило оглушительно уронить авторитет советской дипломатии. А скорее всего — и разведки.

Допустить этого было никак нельзя.

— Сожалею, Дато Буанг, — сказал я, выступая вперёд. — Но этот человек пойдёт со мной.

Пару секунд оппонент принимал мои слова к сведению. Потом чуть заметно дёрнул щекой. И тут началось.

Он и его люди пришли в движение. Сам толстый малазийский начальник скрестил руки на груди и отступил чуть назад. Двое, что держали Леонардо, вцепились в того ещё крепче. А мелкий парняга, что изначально дежурил у двери и носился от меня зайцем, теперь вдруг выскочил в самый центр событий. На лице его уже не было страха. Там запечатлелась самоубийственная решимость.

Парень мяукнул что-то похожее на боевой клич. Я наблюдал. С одной стороны, он был так некрупен, что нападать на него казалось как-то совсем нелепо. Нет, он-то, может, и неплохой боец. Но есть мнение, что вся история восточных единоборств основана на том, что драчливые и щуплые азиаты просто не представляли наличия на свете