— Где Алып?

— Здесь где-то.

— Позовите его сюда. И собирайте Малый круг. Немедленно.

Пока шли за недостающими людьми, я вышел во двор и глотнул свежего воздуха. Вечер был прохладным, с Иртыша тянуло сыростью. Кашлык жил своей жизнью. Ходили люди, женщины готовили еду, горели костры. Мирная картина — за неё мы и воевали.

Алып стоял у стены, нервно теребя рукоять ножа.

— Скоро позовут, — сказал я ему. — Помни: говори только правду. Ермак это ценит.

— Ермака я не боюсь, — тихо ответил он. — А вот своих…

— Поверят. Казаки тебя поддержат.

Через четверть часа нас пригласили в зал. Малый круг собрался. Ермак сидел в центре на лавке.

— Алып, — обратился к вогулу атаман. — Говорят, у тебя есть что сказать о шамане Кум-Яхоре.

Алып вышел в центр круга. Его руки дрожали, но голос звучал твёрдо:

— Да, есть. Кум-Яхор расспрашивал меня о походе за золотом. А потом говорил, что я должен делать то, что он мне скажет, иначе он расскажет старейшинам о том, что я… — он запнулся, но потом продолжил, — встречался с женщиной, потерявшей мужа, из другого селения нашего народа.

— А что тут такого? — непонимающе спросил Савва, — он же не насильничал!

Но на него все дружно зашикали, и Савва замолчал, осознав, что дело политическое.

— По нашим обычаям это грех, пока не прошёл год траура, — все-таки ответил Алып

— Аааа, — протянул Савва, но непонимающее выражение на его лице оставалось по прежнему. Какой смысл ждать, как бы хотел сказать он.

— Он хотел, чтоб мы все погибли. И я тоже, — глухо проговорил Алып.

— Так… — сказал Атаман. — Алып, готов ли ты подтвердить это перед старейшинами твоего народа?

— Готов, — кивнул вогул. — Кум-Яхор предал не только вас, но и нас, своих соплеменников. За это он должен ответить.

Ермак вздохнул.

— Хорошо. Отправимся к вогулам. Привезём их Кум-Яхора, пусть они его судят сами. Возьмём десяток казаков. Максим, Мещеряк — вы со мной. И ты, Алып. Шамана пока не тронем — пусть думают, что мы ничего не знаем. Круг окончен. Всем молчать о том, что услышали.

Казаки начали расходиться, обсуждая услышанное.

— Ермак Тимофеевич, а отметить победу?

— Отметим, — усмехнулся Ермак. — Как разберёмся с предателем. Такие дела нельзя оставлять незавершёнными. А теперь иди, Максим. Тебя, небось, Дарья ждёт.

Я вернулся домой, благо идти до него был десяток шагов. По улицам Кашлыка горели костры, освещая дорогу.

Даша обняла меня, когда я вошел в избу.

— Живой, — снова сказала она.

— Живой и невредимый, — улыбнулся я, вдыхая запах её волос.

В избе было тепло и уютно. На столе ждали щи, каша, хлеб. Простая еда казалась пиршеством после похода.

— Рассказывай, — потребовала Даша.

Я поведал о засаде, о бою, о предательстве Кум-Яхора. Даша слушала внимательно, качала головой.

— Опасное дело затеяли, — сказала она. — Вогулы могут обидеться, если их шамана обвинят.

— Возможно, — признал я. — Но Ермак знает, что делает. Алып — их же человек, его слова весомы.

— А та вдова? Что с ней будет? — спросила Даша.

— Не знаю, — пожал я плечами. — Надеюсь, из-за предательства шамана это сочтут неважным. В любом случае мы Алыпа защитим — он нам помог, он наш, и мы в долгу не останемся.

— Очень хорошо, — сказала Даша. — А теперь иди ко мне, я соскучилась.

И она начала снимать с меня кафтан.

Утро выдалось промозглым, с Иртыша тянуло холодным туманом. Я едва успел позавтракать, когда в дверь постучал молодой казак — посыльный.

— Максим, Ермак велел собираться. Идём за шаманом.

Я сунул нож за сапог и вышел.

У ворот уже стоял небольшой отряд — человек десять, во главе с Мещеряком. Рядом, нахмурившись, молча ждал Лиходеев.

— Берём его тихо, без шума, — распорядился Матвей. — Не надо, чтобы весь Кашлык сбежался смотреть.

Юрта Кум-Яхора находилось на окраине. В нее меня водили, когда я только здесь появился. Там Кум-Яхор говорил, что моя душа «черна».

Кум-Яхор откинул полог и вышел наружу. При виде казаков он даже не вздрогнул — только глаза сузились, как у волка, загнанного в угол.

— Что вам нужно? — спросил он. — Вы смотрите на меня так, будто замыслили зло.

— Ермак Тимофеевич требует тебя к себе, — ответил Мещеряк. — Пойдёшь по-хорошему или связать?

Шаман медленно посмотрел на него. Ему было лет шестьдесят, а то и больше, но держался он прямо, и в движениях чувствовалась внутренняя сила. На шее висели амулеты из клыков и когтей, в седые волосы были вплетены перья.

— Я никуда не пойду, — сказал он спокойно. — Это ошибка. Большая ошибка.

— Связать ему руки, — приказал Мещеряк. — Мы не шутим.

Казаки заломили шаману руки и стянули ремнём. Кум-Яхор не сопротивлялся, только смотрел на нас чёрными глазами, в которых не было страха — лишь холодная злоба.

Мы повели его через весь Кашлык. Люди выглядывали из домов и перешёптывались.

В избе нас уже ждали. Атаман сидел за грубым столом. У стены стоял Алып, избегая взгляда шамана.

— Развяжите ему руки, — велел Ермак.

Казаки сняли с него ремень. Кум-Яхор потер запястья, где остались красные следы, и сел напротив Ермака.

— Зачем привёл меня сюда, русский атаман? — спросил он, глядя прямо в глаза. — Я ничего плохого твоим людям не сделал.

— Не лги, — отрезал Ермак. — Ты передал татарам наши планы. Из-за тебя мои казаки едва не попали в засаду.

— Кто сказал такую ложь? — шаман изобразил возмущение, но уголок губ дрогнул. — Я всегда был другом русских.

— Алып рассказал всё, — вмешался я. — Как ты выведывал у него маршрут, как грозил выдать его связь с вдовой.

Кум-Яхор перевёл взгляд на Алыпа; в глазах его мелькнула такая ненависть, что молодой вогул вздрогнул.

— Алып — нарушитель наших обычаев, — процедил шаман. — Его слово ничего не стоит.

— Но засада была именно там, где мы должны были пристать, — заметил Мещеряк. — И татар ровно столько, чтобы перебить наш отряд. Случайность?

— Мало ли как они могли узнать, — пожал плечами Кум-Яхор.

Ермак встал и зашагал по избе.

— Слушай внимательно, Кум-Яхор. У тебя выбор. Либо рассказываешь всё — как связался с Кучумом, что передавал, кто замешан. Тогда, может, просто выгоним. Либо завтра идём в твой стан и говорим всё твоим соплеменникам.

Шаман рассмеялся — сухо, как ворон каркнул.

— Думаешь, они поверят вам? Я их шаман тридцать зим. Они будут за меня. А вы получите ещё одного врага. Мало вам Кучума? Хотите, чтобы и вогулы взялись за оружие?

— Мы войны не боимся, — жёстко ответил Ермак.