Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 64

Гонадолиберин действует не только в мозге, но и может напрямую связываться с некоторыми иммунными клетками тела. Часть клеток иммунной системы даже способны самостоятельно производить и извлекать гонадолиберин. Таким образом, гормон находится за пределами закрытой системы внутри мозга, и для меня это означало одно: роль гонадолиберина значительно шире, чем участие в цепной реакции, приводящей к выработке половых гормонов. Он воздействует непосредственно на иммунные клетки. Неужели именно поэтому он влияет на воспалительную реакцию? Возможно, нам следовало не блокировать половые гормоны, а предотвращать связывание гонадолиберина с клетками иммунной системы? Нужно было создать препарат, блокирующий гормон за пределами мозга, чтобы половые гормоны оставались свободными.

Прежде чем мы разошлись в разные стороны под дождем, Йорунд положил руку мне на плечо.

– Проведите лабораторные тесты, необходимые для перехода на следующий шаг, – сказал он.

– А кто это должен сделать? – спросила я, недоуменно глядя на него.

– Вы сами, – ответил Йорунд.

– Но как? Я даже не знаю, где кнопка включения у половины лабораторного оборудования! – сказала я, смеясь.

– Вы разберетесь, – ответил он.

Через несколько часов нам сообщили о решении по итогам встречи: нам были готовы предоставить два миллиона крон (это 200 тысяч долларов). Через некоторое время мы также получили финансирование от Норвежского исследовательского совета. Теперь я могла вздохнуть с облегчением.

Мне нужно было лишь найти лабораторию.

Лаборатория в кладовке

Мне нужно было место, где я могла бы работать в одиночестве днем и ночью. Я должна была освоить сложное лабораторное оборудование, поэтому смотрела на YouTube обучающие видео. Конечно, я понимала, что в первые несколько раз ничего не получится, поэтому мне хотелось попрактиковаться в работе с оборудованием, не выглядя шутом перед другими исследователями. Я узнала, можно ли создать временную лабораторию в больнице Бетаниен. Необходимое оборудование стоило целое состояние, поэтому купить все сразу было невозможно, но я нашла лазейку: компании предоставляли его на испытательный период, чтобы люди могли протестировать и принять решение о покупке. Всего нескольких телефонных разговоров оказалось достаточно, чтобы получить все необходимое оборудование. Все, что мне нужно было сделать, – это отправить его обратно, когда пробный период подойдет к концу.

«Здорово», – подумала я. Теперь нужно было найти комнату, где я могла бы все это разместить. На втором этаже больницы была старая кладовая без окон, которая мне подходила. Удостоверившись в стерильности условий, я постаралась устроить все как можно лучше. Теперь, когда практическая сторона дела была улажена, я поняла, что мне не хватает одного: достаточных знаний по химии.

Ингибитор гонадолиберина – это его искусственная форма. Препарат связывается с рецепторами на клетках, словно ключ, который входит в замочную скважину. Несмотря на то, что ключ в нее входит, он не поворачивается, поэтому дверь остается закрытой, и гонадолиберин не работает. Чтобы создать ингибитор гонадолиберина, нужно было заменить маленькие части гормона чем-то другим, и для этого требовалось знать химическую структуру гормона. Я не была химиком, но могла об этом почитать. Я купила пять учебников по медицинской химии и начала узнавать, как лучше подойти к своей задаче.

К счастью, гонадолиберин – это относительно простой гормон, поэтому я могла понять, какие структуры имели потенциал. Я стала упорно работать в очередной области, о которой ранее мало что знала, часто действуя методом проб и ошибок. В конце концов я получила помощь врача из Индии и биоинженера из Шри-Ланки. Оба получали стипендию и нуждались в обучении на рабочем месте, а мне как раз требовалась помощь.

ПРЕПАРАТ ИНГИБИТОР ГОНАДОЛИБЕРИНА СВЯЗЫВАЕТСЯ С РЕЦЕПТОРАМИ НА КЛЕТКАХ, СЛОВНО КЛЮЧ, КОТОРЫЙ ВХОДИТ В ЗАМОЧНУЮ СКВАЖИНУ.

Мы проводили в кладовой дни и ночи. Огромная дыра в стене была заделана серыми шлакоблоками, а на полках стояли картонные коробки, заполненные оборудованием. На стенах мы развесили памятки о том, как следует работать. После нескольких месяцев попыток мы наконец обнаружили, как можем проверить различные вещества, которые могут оказаться подходящими. Мы приобрели клетки иммунной системы пациентов с ревматоидным артритом и изучили воздействие на них различных веществ.

Это был тяжелый ручной труд, но когда мы поняли, как все нужно делать, у нас стало получаться.

Другим ученым предлагают место в лаборатории, новейшее оборудование и ассистентов, и я, признаться, завидовала им, стоя ночами в душной кладовой без окон, но в то же время испытывала особое чувство, делая все с нуля. Я качалась на волнах открытий.

В канун Рождества 2015 года я получила СМС от Йорунда: «С Рождеством, Анита! Обязательно проверь почту до Нового года:)».

В письме говорилось, что одна из компаний приняла решение. Она была готова заключить с нами сделку.

Сделка

В апреле я получила еще одно СМС. Йорунд и Андерс хотели сообщить мне и директору госпиталя о результатах переговоров. Я знала, что новости хорошие. Мы с главой клиники сели перед экраном компьютера в его кабинете и созвонились с Йорундом и Андерсом по Skype.

– Мы заключаем сделку с Astellas, – сказал Йорунд.

Я посмотрела на директора: ему было сложно сохранять профессиональное выражение лица. Я потянулась к нему и чмокнула в щеку, после чего мы оба расслабились и расхохотались. Летом мы подписали контракт и заключили сделку.

Деньги, связанные с такого рода сделками, часто имеют гипертрофированное значение, так было и в нашем случае. Однако все зависело от того, покажет ли препарат свою эффективность в ходе дальнейших исследований. При подписании контракта мы получили небольшую сумму. Далее средства стали бы поступать только при условии, что компания предпримет новые шаги к одобрению препарата. Чтобы начать продавать препарат от ревматоидного артрита, Astellas должна была провести несколько исследований для проверки его эффективности.

Если препарат признают эффективным, он

Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 64