годах XX века так называемой Новокузнецкой ОПГ успешно эксплуатировали эти фобии: в качестве деморализующего фактора они носили с собой небольшие топорики, а конкурентам для устрашения демонстрировали в переносном холодильнике отрубленные кисти рук[134]. Также можно вспомнить легендарного подполковника Третьего британского батальона коммандос Джона Малькольма Торпа Флеминга Черчилля по прозвищу Безумный Джек. Когда 27 декабря 1941 года десантное судно с коммандос уткнулось в прибрежный песок норвежского острова Вогсёй, кровь солдат немецкого гарнизона застыла в жилах от ужаса: на носу стоял Безумный Джек, игравший на волынке старинную боевую песню шотландского клана Камерон, с огромным шотландским палашом в руке[135]. С этим мечом и большим английским луком, с которыми Черчилль прошёл всю войну, он выглядел зловеще и пугающе, как оживший персонаж с картин Дюрера или попавший в другое время участник битв при Кресси или Пуатье.
Во время войны за Фолкленды аргентинские солдаты, не боявшиеся ни вражеских пуль, ни снарядов, складывали оружие, лишь услышав о приближении гуркхов — непальских подразделений британской армии, вооружённых кхукри — традиционными кривыми тесаками[136]. В большей степени это было связано с тиражируемым британской пропагандой мрачным мифом о кровожадности и беспощадности гуркхов, который гласил, что вытащенный ими клинок не прячется в ножны до тех пор, пока он не напьётся крови.
Деморализующими свойствами ножа пользовались и туземные Разведчики во время Восточноафриканской кампании 1940–1941 гг., представлявшей собой серию сражений между объединёнными силами Британской империи и Италией. Ночью они проникали в расположенный в пустыне итальянский военный лагерь и перерезали глотку одному из солдат. Утром сослуживцы находили мёртвого товарища в луже крови со страшной раной на горле, что способствовало падению морального духа итальянцев[137].
Рис. 34. Финны с ножами в руках напали на красноармейцев. Обложка журнала «La Domenica del Corriere», 1940 г.
Начиная ещё с античности, подготовка воина всегда была максимально приближена к боевой, и за реалистичность таких тренировок приходилось платить высоким травматизмом. По количеству тяжёлых увечий и даже смертей рыцарские поединки и бугурты Средневековья часто напоминали скорее поле боя, чем состязание, а в фехтовальных залах конца XVI столетия в порядке вещей было потерять в тренировочном поединке глаз или зубы. Фехтовальщики XV–XVII веков, закалённые на полях сражений бесконечных войн, считали, что маски и прочую защиту для учебных схваток придумали трусы. Около 1607 года, в правление короля Якова I Английского, во время тренировочного поединка на шпагах между фехтмейстером Джоном Тёрнером и шотландским бароном Робертом Крейтоном маэстро случайно выколол своему партнёру глаз. Правда, надо отметить, что в данном случае это не сошло тренеру с рук: мстительный барон выждал пару лет и в 1612 году организовал убийство своего обидчика. За что был казнён[138]. Защиту для лица начали использовать достаточно поздно — в конце XVIII столетия, а массовое распространение маски получили лишь в начале XIX века, с распространением французской школы фехтования и трансформацией этого боевого искусства в спорт.
Обсуждая методики подготовки солдат, хотелось бы коснуться одного из наиболее популярных и живучих мифов, создавшего немало химер и даже целую разветвлённую индустрию, — бренда «армейский ножевой бой». Это порождение коммерческой мысли явилось миру ещё в начале восьмидесятых годов прошлого века, после выхода на экраны успешной франшизы о доблестном вьетнамском ветеране Рембо. В те годы каждый подросток мечтал обзавестись огромным ножом самого жуткого вида, которым вершил справедливость герой эпопеи. Уже через несколько месяцев после триумфального успеха картины сначала в США, а затем и в других странах как грибы после дождя стали появляться кассеты VHS, на которых суровые люди, разумеется, в камуфлированных штанах за приличное вознаграждение обещали открыть все потаённые секреты ножевого боя всех самых секретных спецподразделений.
В конце восьмидесятых, на волне перестройки, эта мода докатилась и до стран бывшего СССР, и вскоре прилавки уличных киосков заполонили книги и видеокассеты, приоткрывавшие завесу над тайнами ножевого боя «соколов Сталина» (Берии, Молотова) и «волкодавов НКВД» (МГБ, ГРУ). К вящей радости конъюнктурщиков всех мастей миф этот благополучно дожил до наших дней. Современные апологеты бесчисленных фантазийных «армейских» школ ножевого боя постсоветского пространства крайне любят апеллировать к своему «священному писанию», призванному свидетельствовать о существовании эндемичной отечественной традиции владения коротким клинком, — работе преподавателя ГЦОЛИФК, мастера спорта по самбо Николая Николаевича Симкина «Ближний бой», изданной ближе к концу войны, в 1944 году[139]. В действительности ничего экстраординарного там нет, и книга Николая Николаевича представляет собой обычное армейское наставление, а раздел, посвящённый ножу, включает в себя несколько немудреных техник, неоднократно описанных задолго до того во множестве других подобных учебников.
Так, например, только в 1930-1940-х описание различных видов ударов ножом и защиты от них встречаются в пособиях по рукопашному бою Ознобишина (1930)[140], Волкова (1940)[141], Булочко и Лукичёва (1940)[142], Калачёва (1941)[143], Климова и Шатрова (1942)[144]. Практически все армейские наставления стран, принимавших участие во Второй мировой войне, содержат хотя бы пару-тройку страниц, посвящённых ножу. Как правило, все эти инструкции представляют собой компиляцию из нескольких древних как мир вариантов защит от ударов ножом, впервые описанных ещё в европейских пособиях по фехтованию и самообороне XV столетия, и пару-тройку столь же немудрёных способов снятия часового, актуальных для той эпохи, когда приборы бесшумной и беспламенной стрельбы ещё не получили широкого распространения. Похоже, что в европейских и американских мануалах разделы, посвящённые ножу, являлись рудиментом — фантомными болями траншейных свалок Первой мировой, а в советских работах эти нововведения в первую очередь стали результатом переосмысления опыта советско-финских войн, в которых финны, особенно их отряды самообороны — «шюцкор», в составе которых было немало «пууккоюнкари» — деревенских хулиганов, частенько применяли ножи.
Так, например, раздел, посвящённый ножу, в наставлении самбиста, ученика Спиридонова и Ощепкова — Виктора Павловича Волкова так и называется: «Основные приёмы работы коротким финским или норвежским ножом». Работа Волкова вышла в 1940-м — как раз в год окончания советско-финской войны, поэтому вряд ли это можно считать случайным совпадением. Следует отметить весьма показательный факт: на приоритетности обучения солдат ножу настаивал борец Николай Николаевич Симкин, в то время как ветеран нескольких войн, эксперт по холодному оружию и специалист по штыковому бою, заслуженный мастер спорта и многократный чемпион СССР по фехтованию, автор десяти армейских пособий, удостоенный в 1944 году звания «Лучший в СССР специалист по рукопашному бою» Константин Трофимович Булочко относился к этой дисциплине без особого пиетета. Он не видел необходимости
