И даже не в том, что избранник Олиной бабушки обладал поистине уникальным умением сохранять спокойствие там, где это было практически невозможно. А пользоваться этим умением ему приходилось раз двадцать на дню, если не больше, учитывая темперамент и характер его избранницы и весьма непростую работу. Было еще кое-что. И это самое кое-что связывало этих двоих настолько крепко, что через какое-то время Оленька вообще перестала понимать, как они жили раньше, когда в их жизни не было этого удивительного и такого прекрасного человека.

А дело все было в том, что Оленькина бабуленька, несмотря на весь свой прагматизм и здравый смысл, которыми очень гордилась, была втайне безнадежно романтична. Она всю свою жизнь мечтала о том, чтобы ей читали стихи при луне и пели серенады под окошком дачи, устилая подоконник ветками сирени или жасмина. Но делать этого никто не спешил, ведь все считали, что такой женщине все эти «глупости» просто-напросто не нужны.

Первый муж безумно годился ее успехами и превозносил аналитический ум, но цветы если и дарил, то исключительно по праздникам, а в качестве лирического отступления иногда использовал строки Маяковского.

Нежная душа Оленькиной бабушки от этих пассажей страдала. А когда она страдала – страдали и все вокруг. Вот почему первый бабуленькин муж и родной дед Оленьки сбежал, как только представилась ему такая возможность, так и не поняв, что же за женщина была с ним рядом столько лет.

А в жизни Олиной бабушки наступил длительный перерыв с романтикой и прочими нежностями. Она растила сына, занималась карьерой и даже подумать не могла, что все то, чего она так ждала, в шаговой от нее доступности. Достаточно было просто прогуляться в соседний двор.

Знай она об этом, не то что пошла, а побежала бы туда сломя голову, не думая о последствиях и прочих глупостях. Ее сердце томилось без внимания и ласки, грубело, черствело и плакало иногда по ночам тихими и злыми уже слезами.

А кому может пойти на пользу такое?

Свет вернулся в ее жизнь тоненьким лучиком счастья, когда родилась Оленька. Впервые взяв внучку на руки, бабушка Оли расцвела. Было в этом маленьком горластом худосочном комке нечто такое, что согрело душу, смягчило ее и дало надежду на то, что все еще возможно.

Оленька с самого первого дня оказалась в полной и безраздельной собственности бабушки. Олина мама была отличным специалистом, увлеченной натурой и одним из лучших археологов страны. Так же, как и Оленькин отец. Их научная тандем был прекрасен, а работа столь важна и значительна, что на ребенка просто не осталось времени. Оленьку передали с рук на руки бабушке в полной уверенности, что ребенок будет в безопасности. И скоро уже Олины родители отбыли в экспедицию, чтобы разобраться с очередными поисками каких-то там скифских сокровищ, напрочь забыв о своем.

А их сокровище, важно раздувая щечки, пускало пузыри, глазело на бабуленьку и вопило так, что соседи вынуждены были избавиться от своей болонки. Она вторила Оленьке столь звонко, что жить в такой какофонии было просто невозможно.

Болонку отдали на воспитание каким-то дальним родственникам. Соседки выдали Оленькиной бабуленьке вагон и небольшую такую тележку важных житейских советов, касающихся воспитания подрастающего поколения. Олина бабуленька некоторые из этих советов сочла нужным применить, и постепенно все встало на свои места.

Оленька росла, радуя бабушку и няню, а когда девочке исполнился год, в ее жизни появился приемный дед.

Приемным его назвала бабушка. Она искренне считала, что, чем больше родственников у ребенка, тем лучше, а потому отношения с первым своим мужем все-таки поддерживала. Ради внучки. А чтобы не объяснять девочке, кто есть кто, сразу заявила, что есть дед обычный, то бишь, родной, как у всех остальных детей, а есть – приемный, то есть такой, какой есть только у Оленьки, совершенно справедливо рассудив, что ребенок со временем сам разберется, кто ему ближе и роднее.

Так и случилось. И хотя девочка частенько виделась с родным дедушкой и какое-то время проводила с его новой семьей, любила она больше все-таки того, кто готов был отдать жизнь свою не только за Оленькину бабуленьку, но и за саму Олю.

Историю того, как судьба сжалилась над бабушкой и отвесила ей «на старости лет» пару кило отборнейшего счастья, Оленька знала, конечно, назубок. Тем более, что именно он, сверхкомплектный и странный, не дававший ей никакого покоя ни днем ни ночью, пока не прорезался, и стал поводом для возобновления отношений между бабушкой и приемным дедом.

Оля орала по ночам как резаная, сводя с ума бабуленьку и соседей, пока кто-то по доброте душевной и от отчаяния не дал бабушке «наводку» на врача.

– Любовь Николаевна, сходите с девочкой к Петру Вениаминовичу. Он прекрасный доктор! И детки его совершенно не боятся! Может быть, он что-то вам посоветует! Это невозможно! Ребенка жалко, а на вас смотреть без слез нельзя! Вы же измучены!

– Это не то слово! – Любовь Николаевна величественно откланялась и чуть не бегом кинулась с коляской к подъезду.

Нужно было спешить. Внучка жила по строго выверенному графику, и нарушать его Любовь Николаевна считала чуть ли не кощунством. Благо еще, что детская стоматология находилась в соседнем дворе.

– Любаша! – расплылся в улыбке Петр, и Оленькина бабушка поняла, что в ее жизни вот-вот произойдет еще один крутой поворот.

Ведь именно эта улыбка не давала ей спать по ночам в старших классах, будоража воображение и заставляя робко мечтать о чем-то несбыточно-прекрасном.

Признаться в своих чувствах ей не позволило воспитание и гордость, а Петр, как выяснилось, оказался слишком застенчив для того, чтобы открыть свое сердце Любаше.

Теперь же терять ему было нечего, и он с первых же минут взял быка за рога. И Любовь Николаевна опомниться не успела, как снова получила статус законной супруги, а у Оленьки появился приемный дед.

Сын Любовь Николаевны сменившемуся семейному положению матери особо не удивился. Тактично поздравив ее и новоявленного отчима, осведомился только, могут ли они с женой и впредь рассчитывать на помощь с ребенком. Его уверили, что для Оленьки ничего не изменится, и вопрос был улажен к вящему удовольствию всех сторон.

Девочка росла в любви, заботе и полной уверенности, что так живут и другие дети. В детский садик она не ходила по причине не слишком крепкого здоровья. Бабушка несколько раз предпринимала попытки «социализировать ребенка», но потом эту затею оставила. Оля после каждого похода в