Развернувшееся в июле 1943 г. воздушное наступление против Италии имело мало смысла, так как в марте того же года ее военная промышленность уже не справлялась с восполнением потерь на фронтах. Для операций против Италии К. Шпаатс имел порядка 600 бомбардировщиков. Знаменитый удар по Риму 19 июля 1943 г. имел больше психологический, нежели экономический эффект. Западные союзники во время этого первого крупного рейда в истории войн практически не понесли потерь, в отличии от атак на германские города в том году. Например, 8-я воздушная армия потеряла во время воздушного штурма Регенсбурга в октябре 1943 г. 26 % от всех участвовавших в операции самолетов. Но зато итальянцы неоднозначно до сих пор оценивают рейд 19 июля 1943 г. на Рим. В ходе этой акции только в рабочем квартале Сан-Лоренцо погибли 1600 мирных жителей[520], причем это был традиционно антифашистки настроенный район Рима. Жителям итальянской столицы тем самым давалось понять, что ни режим Муссолини, ни немцы их не защитят, если их страна будет продолжать участвовать в войне на стороне Оси. Тогда же, в конце июля 1943 г., распространились слухи, что удар по Сан-Лоренцо был направлен не против фашистов, но против коммунистов[521], сторонники которых в основном и населяли этот рабочий квартал, хотя именно левые организовали весной 1943 г. серию забастовок на военных предприятиях Северной Италии. Впоследствии сам налет на Рим и особенно разрушение Сан-Лоренцо оценивались в итальянской левой историографии как совершенно бессмысленный акт, поскольку было очевидно после высадки в Сицилии, что Италия проиграла войну, как и проиграла ее вся Ось после поражения в Сталинграде[522].

В СССР в связи с операцией в Италии и переносом операции «Оверлорд» появилось подозрение, что У. Черчилль хотел не допустить распространения коммунистической революции в Италии и на Балканах, для чего и задумал проведение наступления в зоне Средиземноморья. Фактор коммунистической угрозы в планах Черчилля после Касабланки действительно фигурировал, но остается открытым вопрос, насколько именно в отношении Италии в 1943 г. он был весомым?

По мнению Хиггинса, интерес У. Черчилля к созданию в Южной Европе барьера против коммунизма стал заметно расти в декабре 1944 г.[523], но никак не в 1943 г. Италия полностью контролировалась сначала фашистским режимом Муссолини, а после его отставки режимом маршала Петро Бадольо. 8 сентября 1943 г. новое итальянское правительство объявило о мире с западными союзниками. Страна была тут же оккупирована вермахтом. П. Бадольо и король Витторио Эммануэль III бежали из Рима под защиту союзных войск на юге Италии, где они сформировали антифашистское правительство, в марте 1944 г. СССР устанавливает дипломатические отношения с этим правительством. В том же месяце 1944 г. из Москвы в Италию возвращается лидер ИКП Пальмиро Тольятти. На Московской конференции в октябре 1943 г. Сталин подтвердил, что не рассматривает Италию, как сферу влияния СССР, ни в какой степени, но буквально через относительно короткое время происходит столь неожиданный поворот. Впрочем, и Кремлю было из-за чего быть недовольным в отношении Рузвельта, он вел тайные переговоры с маршалом П. Бадольо, который до 3 сентября 1943 г. оставался одним из военных лидеров государства, находившегося в состоянии войны с СССР, переговоры велись, естественно, в секретности от Сталина, что было нарушением достигнутых в 1941 г. договоренностей.

Согласно приказу из Кремля П. Тольятти до марта 1944 г. придерживался стратегии сотрудничества с правительством П. Бадольо, но после появления в Италии он меняет политическую линию КПИ, но не под нажимом Сталина, а под давлением обстоятельств, сложившихся в самой Италии. 9 сентября 1943 г. в Риме образовался Национальный комитет освобождения (НКО), в котором доминировали коммунисты. В декабре 1943 г. НКО берет курс на разрыв сотрудничества с правительством короля, то есть с маршалом П. Бадольо. Но в мае 1944 г. представители всех политических партий вошли в состав правительства П. Бадольо. Сталин при этом вел себя сдержанно, несмотря на предложения Б. Тито провести вторжение в северо-восточную Италию при начале крушения системы обороны германских войск.

Сам П. Тольятти в начале осени 1943 г. оценивал шансы своей партии в Италии, как довольно-таки скромные, считая, что она остается изолированной от политической жизни страны. Изолирована КПИ была понятно кем – Сталиным, который не считал нужным до поры до времени раздражать западных союзников. П. Тольятти надеялся на интеграцию в политическую систему Италии через сотрудничество с правительством П. Бадольо, которое СССР осенью 1943 г. еще не признавал, считая его реакционным. На Московской конференции 1943 г. Молотов отказался признавать Италию государством Антигитлеровской коалиции[524], но также высказал желание видеть правительство маршала реорганизованным[525] (намек был очевидным, Кремль хотел видеть в составе правительства левых).

Предложение Сталина изменить структуру итальянского правительства было также связано с тем, что северные, наиболее развитые в промышленном отношении, регионы страны не поддерживали новое итальянское правительство, которое не имело веса за пределами южным провинций страны (до 1944 г. ни одна из антифашистских партий Италии не хотела сотрудничать с королевским правительством). И это на фоне того, что правительство короля и маршала не имело ни армии, ни сильного бюрократического аппарата, ни финансовых инструментов, словом, «король-то голый». К тому же сами британские спецслужбы высказывали сомнения, что маршал Бадольо в состоянии получить реальную легитимность даже в какой-то отдельной части Италии, поскольку за маршалом тянулось его бурное фашистское прошлое (всему миру маршал был известен в качестве завоевателя Эфиопии – зверства фашистов в этой стране, включая применение отравляющих газов против партизанских баз, были практически эквивалентны тому, что делали немецкие нацисты на советских оккупированных территориях). Правда, сам У. Черчилль считал Бадольо лидером, способным удержать Италию от хаоса, большевизации и гражданской войны, но, как мы увидим ниже, это было большим заблуждением (при своем высоком авторитете среди офицерского корпуса Бадольо быстро потерял политические очки среди военных, когда не смог предотвратить оккупацию страны вермахтом).

Черчилль обрисовал Рузвельту окружение короля Италии чуть ли не как единственный бастион против большевизма в этой стране[526]. Шесть существовавших на полулегальном и нелегальном, как коммунисты, положении политических партий признали маршала, но на условии развития реформ, включая социализацию промышленности, а также скорейшего выведения Италии из войны. В этой связи Бадольо пошел на передачу особых