Джефф успокоился, ест дальше этих перепелов. Но потом опять дернуло его спросить, что же это все-таки такое! Федор уже стал умный, только шутить не перестал – а зря. А рядом стоял дом полковника Фариа, и там у него жили попугайчики, штук пять или шесть! Федор и говорит: «Видишь дом полковника Фариа – а давно ты слышал его попугайчиков?» Джефф сначала не понял, что такое. Федор и продолжил: «Да надоели они, орут каждое утро, как оглашенные, я и не выдержал, свернул им шеи, и вот ты их сейчас ешь!» У Миши Ионова прямо ложка из рук упала, или вилка, чем он там ел, не помню. Джефф просто в трансе: начальник штаба миссии, полковник Фариа, уважаемый человек, и его попугайчиков вот так, а он – как соучастник преступления, ест этих попугайчиков?! Джефф вскочил из-за стола, выкрикнул какие-то проклятия и снова убежал в свою комнату. Миша так и сказал: «Федор, ты уже вообще, у тебя ума палата – ключ потерян! Ты хоть соображаешь, что ты такое несешь?!» Тут уже Федор возмутился: «Как так, про киви шутить нельзя, про попугайчиков тоже нельзя, так про что тогда можно?!» Миша ему в ответ: «Бери свой виски и иди к нему, мирись как хочешь!» Федор опять пошел мириться, в конце концов, объяснил Джеффу кое-как, что это перепела. В ответ услышал: «Федор, ты так больше не шути!» Вот такие бывали ситуации.

Можно еще отметить, что наша миссия по составу контингента была черно-азиатской. На основных должностях сидели представители африканских или азиатских стран. Индусы, бангладешцы, негры и прочие. Европейских должностей было очень мало. Русских – еще меньше. Зато были украинские – те же Толя Рябой, Володя Федоров, который сидел в Air Operations Office, департаменте воздушного движения, все борта, в том числе и мы, относились к этому департаменту.

И политкорректность и толерантность, которую приходилось видеть, просто доставали. Европейцы панически боялись быть обвиненными в дискриминации, в расизме, неполиткорректности. На это, если честно, иногда было просто противно смотреть, как европейцы буквально лебезили перед неграми или азиатами. А темнокожие – особенно местные, ангольцы – пользовались этим напропалую. Это было, конечно, очень и очень неприятно. Хотя, с другой стороны, подход к ним всегда можно было найти, особенно если умеешь с ними разговаривать.

У меня в работе были постоянно все семь языков, которыми я владею: английский, португальский, испанский, бенгальский, польский, украинский, белорусский. Белорусы там тоже были – летчики, которые были… зафрахтованы что ли. Мы их тоже пригласили тогда на 9 Мая. Их там с нами трое было.

– Вертолетный экипаж?

– Нет, самолетный. Уже не помню, что это был за самолет, по-моему, Ил-62, но это не точно. Совершенно случайно мы с ними там пересеклись! В аэропорту встретились, я спросил: «Ребята, вы откуда?» Они отвечают: «Из Беларуси». Я – ух ты, земляки! Они тоже очень обрадовались. Я их сводил в магазин, помню, они купили всё, что им нужно было, а потом пригласил их: «Ребята, у нас тут 9 Мая, хотите – приходите!» А у них, кажется, были какие-то свои пропуска, то есть, специально не нужно было ничего заказывать, просто их пускали как-то выборочно – то ли в определенное время, то ли до какого-то времени. Так что, как я и говорил, у нас получился такой славянский День Победы, с небольшим добавлением французов, румын, и венгров, которые хоть деньги и не сдали, но все равно потом пришли! А я им на празднике еще сказал: что же вы, ребята, какая разница, что у нас сейчас, такой праздник, нацистов победили! В общем, напоили мы их вусмерть, в отместку за то, что они сначала праздновать не хотели.

А если возвращаться к неграм и азиатам – они, естественно, на все должности пытались протянуть своих людей. Круговая порука, мафия такая – я, конечно, в словах не толерантен сейчас, только именно так все и было. Не скажу, что они так явно зажимали белых, хотя, может, это просто я уже научился с ними бороться? Меня очень быстро все запомнили, потому что я их начал ставить на место.

Простой пример. Приходишь по делам на прием к какому-то чиновнику, говоришь секретарше по-английски, по какому ты вопросу. А ооновцы набирали себе всегда местных секретарей и секретарш, по требованиям: знать английский язык и уметь печатать. Сидит такая секретарша у нужного тебе чиновника и беседует по-португальски со своей подружкой, которая к ней в гости пришла, просто болтает ни о чем. И в ответ на то, что тебе нужно к ее начальнику, говорит: «Подождите, видите, я с человеком разговариваю!» Ладно, говорю, сажусь и слушаю, о чем они разговаривают. Они говорят по-португальски, естественно, и чаще всего ни о чем. Через некоторое время я опять вежливо спрашиваю: когда же можно попасть к начальнику? Она мне опять, уже даже возмущенно: «Подождите, я с человеком разговариваю!» А я ей в ответ: «А о чем таком важном вы разговариваете?» И повторяю по-португальски ее крайнюю фразу. И по-португальски же продолжаю: «Вот об этом вы разговариваете? Это очень важно?! У меня срочная бумага вашему начальству!» Это конечно, производило эффект полной неожиданности, подружка быстренько сматывалась, девчонка хватала мою бумагу и шла докладывать. А иногда, если они очень уж нагло себя вели, я добавлял: «Это что, дискриминация белых? Черный расизм?» Тут они вообще просто раскрывали рты. Как так, вроде как они привыкли всех обвинять в расизме, ведь это они пятьсот лет были в рабстве! А тут белый им говорит, что они проявляют черный расизм! И именно это быстренько приводило их в чувство. Так проблемы исчезали.

– Бывали какие-либо трудности с бортперееодом, у Вас лично или у других переводчиков?

– Слава богу, нет, не припомню такого. Опять же, летали мы, в основном, по площадкам, в рамках расследований нарушений соглашения о прекращении огня, например. Возили наблюдателей ООН, гражданских служащих ООН, разные комиссии, должностных лиц и пр. Возили также гуманитарные грузы, но это достаточно редко. Немало было полетов по MEDEVAC – медицинская эвакуация раненых, подорвавшихся на минах, больных. Очень много было заболевших малярией среди личного состава воинских контингентов разных стран, иногда в очень тяжелой форме.

Вообще наш вертолетный отряд постоянно находился в режиме «Stand by» – постоянной готовности к