9 мая 1997 года. Празднование Дня Победы. И. А. Ждаркин – третий слева. с представителями болгарского контингента
В других округах – например, на юге, в Менонге, – там ооновский контингент жил в палатках. Правда, палатки были очень комфортабельные, с вентиляторами, в некоторых даже кондиционеры были. Еще в каких-то округах люди жили в контейнерах ооновских. Когда я первый год служил непосредственно в Луанде, в качестве офицера по связи и взаимодействию, я жил как раз в таком двухкомнатном контейнере. Сохранились фотографии этого контейнера: это как домик с плоской крышей. Первая комната – прихожая, там стояли диванчик или кресло, какой-то шкафчик, столик небольшой. Вторая комната – это была уже спальня. А напротив жилых контейнеров располагались контейнеры с умывальниками, туалетами, душевыми кабинами. Выходишь из своего контейнера – и идешь напротив, почистить зубы, ополоснуться. Такая была система.
Опять же – в Луанде располагалась центральная миссия, то есть, это был штаб миссии в Анголе, находился он на Вилле Эита, примерно в получасе езды от самого города. Там же, рядом, была Вилла Мадиба, там люди жили в более усовершенствованных контейнерах. В самой Вилле Эшпа были еще и дома, где проживало начальство миссии. И еще там было несколько вилл, где жили сотрудники миссии, как военные, так и гражданские.
– С какими-нибудь бытовыми трудностями сталкивались вы?
– ООН старалась обеспечивать всем необходимым. Хотя трудности всякие бывали, только где их нет? Например, в тех же округах всегда чего-то не хватало. Основные трудности были все же у наблюдателей. Конечно, им старались выделять лучшие дома, однако случалось, что им приходилось жить без кондиционеров, только с вентиляторами, без телефона, связываться только по радиостанции или спутниковой связи Capsat.
В целом, нам жилось достаточно комфортно. Самым главным неудобством были болезни, причем болезни тяжелые. Например, в свои предыдущие командировки, в Анголе, да и в Мозамбике тоже, я про гепатит особо и не слыхал. Хотя бывали там и малярия, и амебная дизентерия – совершенно изматывающая болезнь. Малярией я сам несколько раз переболел. А в миссии ООН и малярия была во всех разновидностях (и мозговая, так называемая церебральная, и трехдневная, и тропическая, и печеночная, чего только там не было!), и гепатит, причем до такой степени серьезный, что нам делали прививки. И третий бич, в плане болезней – это были венерические заболевания.
Последнее объяснялось просто: в связи с тем, что в страну вошли войска ООН, все «красавицы» вылезли на свет божий и кинулись зарабатывать деньги, скажем вежливо. Ооновская администрация и тут проявила сообразительность: когда прилетал новый контингент – шла ротация, то есть замена личного состава, – врач этого контингента обязательно шел на медпункт и, кроме различных лекарств от всяческих болезней, получал, в зависимости от количества человек, от десяти до ста коробок с презервативами голубого цвета. Мы их так и называли в шутку – «голубые каски».
– Как там обстояло дело с медицинским обслуживанием?
– По-разному. Самым лучшим считался бразильский госпиталь. Долгое время он базировался в Луэне, на востоке страны. Бразильцы лечили очень хорошо. И кроме всего прочего, они замечательно лечили зубы. У нас чуть ли не половина отряда специально летала к ним ставить пломбы. Потом бразильцев перевели в Луанду, как раз на Виллу Мадиба, потому что ООН стала сокращаться. И они уже работали там. А в самой Луанде, на еще одной вилле – Вилле Виана, туда надо было ехать минут сорок от нашей Виллы Эшпа – располагалась техническая база ООН и плюс госпиталь. Румынский!
Когда я первый раз услышал, что румыны, оказывается, «специалисты» по тропическим заболеваниям, я не знал, смеяться или плакать! Еще с первой командировки я помнил, что лучшие специалисты – это кубинцы, которые обычно за три дня, а максимум за две недели могли поставить человека на ноги. И услышать, что, оказывается, румыны – специалисты по таким вещам… Сказать по правде, люди боялись ложиться к румынам на лечение. Единственное, что там было нормально – это комфорт. Везде вентиляторы стояли, плюс они медсестер подобрали одна к одной. Так что, как у нас шутили, не вылечиться, так хоть на приятных девушек посмотреть! Меня Бог миловал, в румынский госпиталь я ни разу не попал. А наши ребята лежали, и впечатления у них остались самые тягостные. Наверняка, румыны очень старались, но, как говорится, «не по Сеньке шапка». Хотя одного нашего полковника в том госпитале на ноги поставили – попался очень грамотный врач-румын.
– В каких-нибудь других госпиталях лежать там доводилось?
– Нет, в миссии ООН я в госпиталь уже не попадал. Это в первую свою командировку я лежал в кубинском госпитале, и в советской миссии, и тогда лежал под капельницей, дважды. У меня за первую командировку, в 1986-1988 годах, было четыре действительно тяжелых малярии, мне тогда сильно досталось. В Мозамбике меня зацепила одна малярия, я ее фактически на ногах перенес.
А в войсках ООН у меня уже ни малярии, ни гепатита, слава богу, не было. Может быть потому, что я уже был, образно выражаясь, «тропических дел мастер», опытный. Хорошо помнил, как еще в первую командировку нам один старый местный португал сказал: среда и суббота – минимум по сто грамм всего, что горит, и желательно покрепче – джин, виски, водка, вино, «капороте» местная. Кроме пива, потому что от него толку нет. Это на 90 % помогает от того, чтобы малярия не успела развиться, или протекла в легкой форме. А один уже наш врач, советский, который был после Афгана, – кстати, белорус, только фамилии не помню, к сожалению, – он этот механизм нам разъяснил в весьма занимательной форме. Примерно так: вот ты выпил в среду – и как будто плазмодиям, которые эту малярию к тебе в кровь затащили, дал бейсбольной битой по голове. Они упали, контуженные, и только где-то к пятнице начинают приходить в себя, а в субботу уже поднимают головы. И тут ты в субботу им раз – опять по голове битой, и до среды. И они не успевают прийти в себя и у тебя в крови нагадить.
Конечно, как говорили некоторые, это может привести к пьянству, к алкоголизму и тому подобному. Однако почему-то никого не привело, кого я знаю. Там пили – именно по необходимости, чтобы не заболеть. Потом возвращались из Анголы, и когда надобность в таком питии отпадала, то спокойно прекращали.
– Вопрос материальный: как выплачивалась зарплата?
– Она складывалась из нескольких составляющих. По-моему, полторы тысячи долларов нам платила непосредственно Россия. У кого-то больше, у кого-то меньше, в зависимости от должности, звания и так далее. И еще у нас были так называемые ООНовские
