рынок обрушился на новую волну покупок. Поразительное количество акций, перешедших из рук в руки, достигло 6 641 250, что значительно превышает предыдущий рекорд. Промышленный индекс
Times вырос на 4,5 пункта за день, что тогда считалось впечатляющим ростом. Помимо впечатлений от выборов, ничто особенно не подогревало этот энтузиазм. Заголовки дня сообщали лишь о затоплении парохода
«Вестрис» и о выдающихся подвигах офицеров и команды, которые, оттеснив женщин и детей, спасли свои жизни. 20 ноября стало ещё одним важным днём. Объём торгов — 6 503 230 акций — был чуть меньше, чем 16-го, но, по общему мнению, был гораздо более бурным. На следующее утро газета
«Таймс» отметила, что «по силе циклона вчерашний фондовый рынок никогда не был превзойдён в истории Уолл-стрит».
Декабрь выдался не таким уж удачным. В начале месяца случился серьёзный спад, и 8 декабря акции Radio упали на целых 72 пункта за один день. Однако рынок стабилизировался, а затем восстановился. За весь 1928 год промышленный индекс Times вырос на 86 пунктов, с 245 до 331. За год акции Radio выросли с 85 до 420 (они ни разу не выплачивали дивиденды); акции Du Pont – с 310 до 525; акции Montgomery Ward – со 117 до 440; акции Wright Aeronautic – с 69 до 289. 17 В течение года на Нью-Йоркской фондовой бирже было продано 920 550 032 акций по сравнению с рекордными 576 990 875 акциями в 1927 году. 18 Но был ещё один, ещё более значимый показатель того, что происходило на рынке. Это был феноменальный рост объёмов маржинальной торговли.
VII
Как уже отмечалось, в какой-то момент роста экономики все аспекты владения недвижимостью теряют значение, за исключением перспективы скорого роста цен. Доход от недвижимости, удовольствие от её использования или даже её долгосрочная ценность теперь имеют чисто теоретический характер. Как и в случае с более отвратительными участками во Флориде, эти права пользования могут отсутствовать или даже быть отрицательными. Важно то, что завтра или на следующей неделе рыночные цены вырастут — как вчера или на прошлой неделе — и можно будет получить прибыль.
Отсюда следует, что единственное вознаграждение за владение, в котором заинтересован собственник в период бума, — это рост стоимости. Если бы право на возросшую стоимость было каким-то образом отделено от других, теперь уже не столь важных, плодов владения, а также от максимально возможного количества тягот владения, это было бы весьма кстати для спекулянта. Такое положение позволило бы ему сосредоточиться на спекуляции, которая, в конце концов, и есть дело спекулянта.
Такова гениальность капитализма: там, где существует реальный спрос, он недолго остаётся неудовлетворённым. Во время всех великих спекулятивных оргий появлялись механизмы, позволяющие спекулянту сосредоточиться на своём бизнесе. Во время бума во Флориде торговля велась «папками». Продавалась не сама земля, а право её купить по установленной цене. Это право покупки, которое получалось путём внесения первоначального взноса в размере 10% от покупной цены, можно было продать. Таким образом, спекулянты получали полную выгоду от роста стоимости. После того, как стоимость участка возрастала, он мог перепродать папку за ту же сумму, что и он, плюс полную сумму роста цены.
Худшее из бремени владения, будь то земля или любой другой актив, — это необходимость внести наличные, составляющие покупную цену. Использование связующего звена сокращало это бремя на 90 процентов — или десятикратно увеличивало площадь земли, с которой спекулянт мог получить прирост стоимости. Покупатель с радостью отказывался от других преимуществ владения. К ним относились текущий доход, которого неизменно не было, и перспектива постоянного пользования, в которой он не имел ни малейшего интереса.
Фондовый рынок также предназначен для концентрации спекулятивной энергии спекулянта и, как и следовало ожидать, значительно превосходит примитивность рынка недвижимости. На фондовом рынке покупатель ценных бумаг с маржой получает полное право собственности на свою недвижимость при безусловной продаже. Но он избавляется от самого тяжкого бремени владения – уплаты покупной цены – оставляя свои ценные бумаги брокеру в качестве обеспечения по кредиту, который их оплатил. Покупатель же получает полную выгоду от любого роста стоимости – цена ценных бумаг растёт, а кредит, на который они были куплены, – нет. На фондовом рынке спекулятивный покупатель также получает доход от приобретённых им ценных бумаг. Однако в те времена доход был почти неизменно меньше выплачиваемых процентов по кредиту. Зачастую он был гораздо меньше. Доходность ценных бумаг обычно колебалась от нуля до 1-2 процентов. Проценты по кредитам, которые их обеспечивали, часто составляли 8, 10 и более процентов. Спекулянт был готов заплатить, чтобы отказаться от всех выгод, связанных с владением ценными бумагами, за исключением возможности прироста капитала.
Механизм, с помощью которого Уолл-стрит отделяет возможность спекуляции от нежелательных доходов и бремени владения, гениален, точен и почти прекрасен. Банки предоставляют средства брокерам, брокеры – клиентам, а залоговое обеспечение возвращается в банки плавным и практически автоматическим потоком. Маржа – денежные средства, которые спекулянт должен предоставить в дополнение к ценным бумагам для защиты кредита и которые он должен увеличить, если стоимость залоговых ценных бумаг упадет и, таким образом, снизит предоставляемую ими защиту, – легко рассчитывается и отслеживается. Процентная ставка быстро и легко изменяется, чтобы поддерживать предложение средств в соответствии со спросом. Однако Уолл-стрит никогда не могла гордиться этими механизмами. Они достойны восхищения и даже прекрасны лишь в связи с той целью, которой они служат. Цель – угодить спекулянту и способствовать спекуляции. Но эти цели не могут быть признаны. Если бы Уолл-стрит признал эту цель, у многих тысяч высоконравственных мужчин и женщин не осталось бы иного выбора, кроме как осудить её за потворство злу и призвать к реформам. Маржинальную торговлю следует защищать не на том основании, что она эффективно и изобретательно помогает спекулянту, а на том, что она стимулирует дополнительную торговлю, которая превращает вялый и анемичный рынок в процветающий и здоровый. В лучшем случае это скучный и сомнительный побочный продукт. Уолл-стрит в этих вопросах подобна прекрасной и состоявшейся женщине, которая вынуждена носить чёрные хлопковые чулки, плотное шерстяное бельё и выставлять напоказ свои кулинарные познания, потому что, к сожалению, её высшее достижение — быть блудницей.
Однако даже самый осмотрительный знаток рынка признал бы, что объём брокерских кредитов – кредитов, обеспеченных ценными бумагами, купленными с маржой, – служит хорошим показателем объёма спекуляций. Измеряемый этим индексом объём спекуляций в 1928 году стремительно рос. В начале двадцатых годов объём брокерских кредитов – из-за
