Не меньше любили и стеклянные бусы. Ими елку наряжали охотно. Каких только бус не было: и граненые, и в полосочку, и в виде орехов – на что хватало фантазии стеклодувов.
Торговый дом «И. Н. Пуришев и сын» предлагал украсить не только елку, но и пол под ней – для этого выпустили картонные полуимпериалы и рубли. Здесь стоит вспомнить про ритуальное украшение елей и жертвы, которые им приносили и клали под дерево: прошло немало лет, а мотив символического подарка елке остался.
Собственное производство стеклянных игрушек появилось в России в 1861 году, а до этого их поставляли из Германии. Поставки были небольшими, а цены – высокими: игрушки изготавливали вручную, материалы стоили дорого, да и таможенные пошлины были немаленькими. За набор стеклянных украшений могли запросить 200 рублей – цену хорошего рояля. Но и после открытия собственного производства игрушки из Германии и Чехии представляли особую ценность, их заказывали еще в конце лета, когда выходили зимние каталоги.
Очень востребованы были игрушки из папье-маше. Их производство началось в Тюрингии в 20-е годы XIX века. Из податливой пластичной массы на основе бумаги делали яркие легкие фигурки. Массу насаживали на каркас, раскрашивали вручную и украшали нитками и лентами. Сверху фигурки покрывали солью, чтобы поверхность стала более плотной и поблескивала при свете. В отличие от игрушек из теста, которые тоже были легкими, но страдали от мышей и в принципе портились, украшения из папье-маше хорошо сохранялись, их можно было использовать не один год. И при этом стоили они дешевле, чем стеклянные игрушки.
А вот у игрушек из обесцвеченного пчелиного воска хватало минусов, но тем не менее они высоко ценились любителями изящных украшений. Воск легко принимает нужную форму, восковые игрушки можно сделать даже полупрозрачными, но они плавились от тепла свечей и были из числа дорогих украшений.
Немецкие елочные украшения из картона. 1900-е гг.
Staatliche Museen zu Berlin, Museum Europäischer Kulturen (по лицензии CC BY-SA 4.0)
Верхушки для елки чаще всего были в форме звезды или в виде ангела. Встречались и макушки с мишурой.
И какая же рождественская елка без свечей? Когда их зажигали, начинались настоящие чудеса: огоньки колыхались, отражались в стеклянных шарах, блестящих картонажах и желатиновых фонариках. Свечи можно было соединить зажигательной нитью: ее привязывали к каждому фитилю, подносили спичку к нитке – и огонек, как по волшебству, бежал по елке, зажигая свечи. Продавались не только обычные парафиновые и стеариновые свечи, но и цветные. Для свечей выбирали разные подсвечники: «металлические простые» или «с пружинками заграничные». Металлические подсвечники были белые, цветные, в форме звездочек и овалов. Подсвечники с пружинками отличались большим разнообразием. Можно было найти и башни замка, и амурчиков, и «все виды часиков», разных животных и человечков.
Одним из самых популярных украшений стали бонбоньерки из картона или жести – коробочки разных форм и цветов, в которые прятали сладости. В рождественских каталогах представлены затейливые бонбоньерки из разных материалов: обитые бархатом, обшитые атласом, украшенные рюшами и кружевами, с зеркалом на крышечке, с картинками и с искусственными цветами.
Пред Гришуткой запестрели нарядные бонбоньерки, корзиночки, игрушки – все как жар золотом горело и рябило глаза[19] (Н. П. Вагнер. «Сказки Кота-Мурлыки», 1872).
Бонбоньерки любили в том числе потому, что их можно было сделать самим, а не покупать. Какими бы притягательными ни были елочные украшения, большинство из них стоили недешево. Но ведь елку можно украшать игрушками, сделанными своими руками. При этом самодельные бонбоньерки, цепочки, корзинки и бумажные цветы ценили не только за доступность. Часто украшения для елки мастерили всей семьей, и это придавало им особую значимость.
Вот как рассказывает об этом А. Н. Толстой:
Делалось это так: из углового шкафчика, где помещалась домашняя аптечка, матушка достала банку с крахмалом, насыпала его не больше чайной ложки в стакан, налила туда же ложки две холодной воды и начала размешивать, покуда из крахмала не получилась кашица. Тогда матушка налила в кашицу из самовара крутого кипятку, все время сильно мешая ложкой, крахмал стал прозрачный, как желе, – получился отличный клей. Мальчики принесли кожаный чемодан Анны Аполлосовны и поставили на стол. Матушка раскрыла его и начала вынимать: листы золотой бумаги, гладкой и с тиснением, листы серебряной, синей, зеленой и оранжевой бумаги, бристольский картон, коробочки со свечками, с елочными подсвечниками, с золотыми рыбками и петушками, коробку с дутыми стеклянными шариками, которые нанизывались на нитку, и коробку с шариками, у которых сверху была серебряная петелька, – с четырех сторон они были вдавлены и другого цвета, затем коробку с хлопушками, пучки золотой и серебряной канители, фонарики с цветными слюдяными окошечками и большую звезду. С каждой новой коробкой дети стонали от восторга.
– Там еще есть хорошие вещи, – сказала матушка, опуская руки в чемодан, – но их мы пока не будем разворачивать. А сейчас давайте клеить[20] (А. Н. Толстой. «Детство Никиты»).
В воспоминаниях Т. Л. Сухотиной-Толстой, старшей дочери Л. Н. Толстого, читаем:
Кисточками мы обмазывали грецкий орех, потом клали его на золотую бумажку и осторожно, едва касаясь ее пальцами, прилепляли бумажку к ореху. Готовые орехи клались на блюдо, и потом, когда они высыхали, к ним булавкой прикалывалась розовая ленточка в виде петли так, чтобы за эту петлю вешать орех на елку. Это была самая трудная работа: надо было найти в орехе то место, в которое свободно входила бы булавка, и надо было ее всю всунуть в орех. Часто булавка гнулась, не войдя в орех до головки, часто кололись пальцы, иногда плохо захватывалась ленточка и, не выдерживая тяжести ореха, выщипывалась и обрывалась. Кончивши орехи, мы принимались за картонажи. Заранее была куплена бумага, пестрая, золотая и серебряная. Были и каемки золотые, и звездочки для украшения склеенных нами коробочек. Каждый из нас старался придумать что-нибудь новое, интересное и красивое. Клеились корзиночки, кружечки, кастрюлечки, бочонки, коробочки с крышками и без них, украшенные картиночками, звездочками и разными фигурами[21] (Т. Л. Сухотина-Толстая. «Детство Тани Толстой в Ясной поляне»).
Больше всего мы клеили цепи из золотой, серебряной, а иногда и цветной бумаги. Длинные полосы, которые разрезались на одинаковые кусочки, из них склеивались вставленные одно в другое колечки. У меня, конечно, кольца получались неодинаковой ширины, были измазаны «Синдетиконом» и прилипали к пальцам. Клеили коробочки, разные картонажи; сами сочиняли штучки из спичечных коробочек, золотили орехи[22] (Н. М. Гершензон-Чегодаева. «Воспоминания дочери», 1907–1977).
Девочки, которые жили в институтах благородных девиц и епархиальных училищах, тоже делали игрушки сами. До нас дошло описание елки для воспитанниц Иоанновского Епархиального училища: «Кроме обычных елочных украшений – бонбоньерок, алюминиевых звезд, конфектов, разного рода фруктов, мешочков с гостинцами и проч. обращали на себя внимание прекрасно сделанные руками воспитанниц училища бумажные цветы». Низ елки девушки задекорировали мхом и блестками, чтобы было похоже на снег.
Съедобные елочные игрушки
Какие сказки вы вспоминаете, когда думаете о Рождестве? Наверняка на ум приходит «Щелкунчик» Гофмана: чарующая, немного страшная история. А сколько там описаний игрушек!
Большая елка посреди комнаты была увешана золотыми и серебряными яблоками, а на всех ветках, словно цветы или бутоны, росли обсахаренные орехи, пестрые конфеты и вообще всякие сласти. Но больше всего украшали чудесное дерево сотни маленьких свечек, которые, как звездочки, сверкали в густой зелени, и елка, залитая огнями и озарявшая все вокруг, так и манила сорвать растущие на ней цветы и плоды. Вокруг дерева все пестрело и сияло[23].
Щелкунчик на фоне рождественской елки. Иллюстрация Виллема Венкенбаха, 1898 г.
The Rijksmuseum
В сказке упоминаются великолепные марципановые фигурки и сахарные куколки – добрая Мари
