он сильно разбавлен зеленым и розовым: основную массу членов партии составляют бывшие приверженцы ХДС/ХСС (42 процента), социал-демократы (18), «зеленые» (6), либералы (5 процентов). Что же объединило людей, придерживавшихся в прошлом таких разных политических ориентаций? «Республиканцы» ставят в вину другим партиям «потребительское отношение к Германии», забвение ими ее национальных традиций, чрезмерную «американизацию» и «озападнивание». Сначала Германия, потом Европа! Германия — немцам! Таковы программные установки «республиканцев». Они требуют выхода Германии из Европейского экономического сообщества, из прочих западных союзов. Естественно, это означало бы серьезное ослабление, если не разрушение, сложившихся в Европе международных демократических структур, уж не говоря об ущербе престижу самой Германии.

Окончательный вывод федерального ведомства по охране конституции: Шёнхубер и его сторонники намерены разрушить свободный демократический правопорядок — тот самый, который на словах так чтут!

Не забудем, что вывод этот принадлежит федеральному ведомству, умеющему точно различать политические цвета и даже любые их оттенки в самой сложной цветовой гамме, какую бы мутацию фашистская идеология ни переживала.

Не общеевропейский дом, а макет пангерманской Европы проглядывает из политической программы «республиканцев». Не защита национальных традиций, единственными хранителями коих они себя объявляют, а самый ортодоксальный национализм: хорошо лишь то, что хорошо для немца. Общечеловеческим гуманным ценностям и национальной терпимости противопоставляется социальная демагогия с самой дурной наследственностью, утверждающая власть «сильной личности», разжигающая инстинкты толпы.

Осенью 1989 года между двумя Германиями рухнула Берлинская стена, являвшаяся символом раскола Германии, и объединение страны реально встало на повестку дня. Объединение Германии, конечно, дело самих немцев, но его значение для европейской и международной безопасности столь велико, что вопрос о влиянии этого объединения на ситуацию в Европе никого не может оставить равнодушным. Более всего происходящие здесь перемены затрагивают жителей Европы. Ведь уже дважды в нашем веке фитиль мировых войн был зажжен в Центре Европы, на немецкой земле. Это не может повториться в третий раз. И потому так велика заинтересованность всех стран и народов, прежде всего соседей ФРГ, в том, чтобы объединенная Германия стала подлинно миролюбивым государством.

Но какие же идеи понесли в ГДР западногерманские «республиканцы», рванувшие туда в числе первых «родственников с Запада»?

Вот официальное сообщение: 5 февраля 1990 г. Народная палата ГДР приняла решение запретить на территории ГДР деятельность праворадикальной Республиканской партии.

Да, курьеры «республиканцев» уже орудовали там! Уже в октябре 1989-го стало известно, что они пробуют создать «братскую организацию» в ГДР из местных неонацистских групп…

Неонацисты в ГДР?! Профессор берлинского Института социологии и социальной политики Бригитта Штайн-борн зафиксировала их появление в ГДР еще в начале 80-х годов. Они уже реально существовали на улице, в подворотнях, в документах «для служебного пользования» — и начисто отсутствовали в статистике, в прессе, в официальных контрпропагандистских материалах. Считалось, что в социалистическом, антифашистском государстве фашизму попросту неоткуда взяться. Печальная правда, однако, состоит в том, что бюрократическое государство, закрывая глаза на сам факт их существования, тем самым способствовало их росту.

Но кто же они такие?

Это уже знакомые нам «бритоголовые», обычно молодежь в возрасте от 14 до 20 лет. По подсчетам Б. Штайнборн, в одном Берлине их было не меньше 600 плюс около 2 тысяч приспешников. Они мало чем отличались от своих западных двойников: те же бритые черепа, штормовки, джинсы, стальные подбойки на сапогах. Тот же фанатизм и бессмысленное буйство на улицах, в дискотеках, на футбольных полях. Кого они больше всего ненавидели? Вот их ответы социологам: «коммунистов», «панков», «иностранцев», «евреев»… Что более всего ценили? «Порядок, как в третьем рейхе», «сильную Германию»…

Из повзрослевших «бритоголовых» образовалась фракция, члены которой уже открыто называли себя неонацистами. Эти — стрижка короткая, «под Адольфа» — отбрасывали все атрибуты «бритоголовых». Вот типичное признание одного из них: «У Адольфа было и хорошее, и плохое. Плохо было то, что бросали евреев в газовые душегубки. Он мог бы выслать их из страны, а если бы они отказались уехать, бросить их в тюрьму. Он хотел править миром. Мне это нравится. Если бы Германия вновь стала сильной, все жили бы лучше».

И наконец, третья группа — «фашисты» (так, по свидетельству профессора Штайнборн, они называли себя сами!). Это политически вполне сформировавшиеся люди. Работают чаще всего конспиративно. В конфискованных у них документах четко провозглашалась целы полная ликвидация социализма в ГДР, а также буржуазной демократии, восстановление военизированного германского рейха в границах 1939 года. Во второй половине 80-х годов «фашисты» из ГДР стали завязывать контакты с неонацистскими организациями Запада. Начиная с 1988 года активно проникали во все общественные организации, в том числе во вновь созданные в ГДР политические партии. Особенно важной частью своей деятельности считали вербовку «политически нейтральных граждан» во время массовых митингов и манифестаций…

Когда рухнула Берлинская стена, «бритоголовые», неонацисты и неофашисты вышли на улицы. Они несли лозунги: «Коммунистов к стенке!», «Иностранцы, вон!», «Германия, Германия!». На границе задержаны сотни молодых людей из ФРГ, намеревавшихся пронести в ГДР регалии «третьего рейха», листовки, брошюрки и предвыборные плакаты Франца Шёнхубера. В декабре 1989-го и сам Шёнхубер вознамерился отправиться в ГДР, дав понять, что цель поездки — создать Республиканскую партию в Восточной Германии по образцу существующей в ФРГ.

Тогда этот план не осуществился. Чтобы наложить запрет на создание Республиканской партии в Восточной Германии, Народной палате ГДР достаточно было ознакомиться с выводами федерального ведомства по охране Конституции ФРГ. Но в действительности собственных резонов для такого решения у нее было гораздо больше.

ЛЕ ПЕН, ИЛИ 429 «Я»

На конверте грампластинки «Песни германской революции, люди и события третьего рейха», выпущенной звукозаписывающей фирмой Жана-Мари Ле Пена в 1965 году, был напечатан портрет человека с усиками, шагающего по лестнице вверх. Рисунок сопровождался выразительным пояснением: «Приход Гитлера и национал-социалистской партии к власти явился итогом мощного демократического движения масс». Французский суд увидел в этом апологетику фашизма и постановил изъять пластинку из продажи — не сам диск с маршами, а только обложку. Двадцать лет спустя, вспоминая тот давнишний процесс, Ле Пен скажет: «Вот если бы Гитлер на моих пластинках спускался с лестницы, тогда бы это никого не задело!»

Политическую жизнь Франции 80-х годов невозможно представить без «феномена Жана-Мари Ле Пена». А феномен этот не объяснить, если не вникнуть в ведущиеся Ле Пеном судебные тяжбы. С кем только не судился лидер партии «Национальный фронт»! Судился в столице и в провинциях, с ассоциациями ветеранов-антифашистов и обществами по борьбе с расизмом и дискриминацией, с телевидением и газетами, с историками и карикатуристами… Он стал