положение. Реальная американская политика сильно отличается от официальной. В Варшаве президент Буш занимался в первую очередь реальной политикой. Ему было нужно, чтобы польские коммунисты мирно отдали власть, советские коммунисты не вмешивались, а в воздухе витал дух свободы и демократии… О хлебе насущном для поляков никто в Вашингтоне не думал. Сразу после окончания «Осени нации» и поляки, и многие другие страны, включая Афганистан, за свободу которого так отчаянно боролись, были брошены на произвол их новой экономической судьбы. Ни генерал Ярузельский, ни Михаил Горбачев в реальности ничего в Польше предпринимать не собирались, поскольку были абсолютно не в состоянии на что-либо повлиять. Приезд американского президента поставил жирную точку в общественном сознании польского народа и всей Европы, осознавших, в каком направлении дул ветер политических перемен. Джордж Буш дал Ярузельскому и всей партийной верхушке гарантии безопасности, а также обеспечил его политическим статусом, с нарочитым уважением проведя с ним официальные встречи и мероприятия. Таким образом американский президент указал польскому народу его мирное будущее. Никаких гражданских конфликтов, сведения счетов с коммунистами и тому подобных актов агрессии. Известный британский историк Норман Дэвис, крупный специалист в польской истории, считает, что летом 1989 года коммунистов в Польше поддерживало от силы 4 процента населения. Вероятно, он был прав в своих подсчетах. Жаль, что ему не пришло в голову подсчитать, сколько поляков поддерживало коммунистов через год – после проведения в стране шоковых реформ и тотального обнищания населения. Ни американское правительство, ни британского историка подобные мелочи уже не интересовали, они неслись по волнам истории, гоня впереди себя волну либеральной демократии и не сильно задумываясь о польском, венгерском, румынском и ином хлебе насущном.
Тадеуш Мазовецкий. Первый премьер-министр новой, свободной Польши. Через полтора года шокового правления он покинет свой пост и никогда больше уже никем в польской политике не будет, по ходу со всеми разругавшись
В начале 1989 года крайне сложные задачи стояли перед президентом Бушем не только в Восточной Европе, но и в Китае. Начавшееся там движение за демократию представляло собой серьезный вызов как для местного партийного руководства, так и для американского руководства. Падение коммунистического режима с большой долей вероятности привело бы к началу гражданской войны и хаосу. В не столь далеком прошлом такое уже случалось с Китаем. С 1911 по 1949 год страна была объята пламенем войн и революций, то есть почти 40 лет. Тогда у Китая не было ни ядерного оружия, ни авторитета на международной арене. В 1989 году ситуация кардинально изменилась, и политическая нестабильность в КНР могла привести к катастрофическим последствиям для всего мира. Одновременно с этим в Вашингтоне понимали, что Китай оставался коммунистическим государством и серьезным потенциальным противником. Необходимость сдерживать СССР при помощи Китая отпала, и в отношении Пекина можно было изменить политику. Но каким образом? С одной стороны, только коммунисты могли удержать страну под контролем, ведь иных политических сил после стольких лет маоизма просто не существовало. Их отстранение от власти в огромном государстве co сложным историческим путем могло привести к катастрофе. С другой стороны, коммунисты оставались врагами либеральной демократии, что рано или поздно привело бы к идеологическому столкновению. Администрация Буша приняла соломоново решение. Весной 1989 года Вашингтон никак не вмешался в китайские события. США дали пекинскому руководству карт-бланш на разгон студентов и лишь затем начали обвинительную и обличительную кампанию против китайских коммунистов. Теперь американское руководство начало применять политику сдерживания в отношении Китая, а не Советского Союза. Против Пекина ввели целый ряд серьезных экономических санкций: ограничили инвестиции, не приняли во Всемирную торговую организацию, прекратили все программы сотрудничества по линии различных международных экономических организаций, ввели банковские санкции и многое другое. В результате Китай потерял в экономическом плане целое десятилетие 1990-х. Лишь ценой невероятных усилий и коммерческих хитростей стране в начале нового века удалось отвоевать себе место на мировом рынке, о чем Соединенные Штаты вскоре пожалели.
Летом же 1989 года президент Буш, решив польский вопрос, приступил к подготовке следующего этапа – к решению более сложного немецкого вопроса. Венгры и чехословаки никому трудностей не создавали. Они устроили «бархатную революцию», мирно заменив правящие коммунистические режимы толпой либерально настроенной интеллигенции, занявшейся экспериментами с экономикой. С Германией было иначе. Вопрос заключался не столько в свержении коммунистического строя, сколько в объединении Германии, чего опасались даже Великобритания с Францией, не говоря о немецких соседях поменьше – Голландии, например, и той же Польше. Позицию Советского Союза также не следовало игнорировать, ведь на территории ГДР находились советские войска. Западная группа войск, дислоцированная в ГДР, являлась крупнейшей военной силой в Европе, состоявшей из 3 общевойсковых армий, 2 танковых и 1 воздушной. Президент Буш предпочел действовать сообща с канцлером ФРГ Гельмутом Колем. Британских и французских союзников пришлось убеждать, что никакой угрозы для их безопасности объединенная Германия не несет. Перед американским президентом стояла невероятно сложная задача: убедить советское руководство дать согласие на объединение двух Германий. Мало того, Джордж Буш хотел пойти дальше и добиться от Москвы разрешения на вступление объединенной Германии в НАТО. Для Горбачева такое развитие событий было немыслимо. Он понимал, что Организация Варшавского договора разваливается, но не мог допустить вступления бывших союзников во вражеский блок. Впоследствии он уверял российскую общественность, что в ходе переговоров с американской стороной обсуждал этот вопрос. Генсек Горбачев поверил президенту Бушу на слово и не подписал никаких документов. В отношении же Германии имелся военно-юридический казус: Западная Германия была членом НАТО и в случае присоединения к ней Восточной Германии объединенная страна автоматически становилась членом НАТО. Для СССР ситуация осложнялась тем, что советская военная доктрина в Европе много лет основывалась именно на немецком плацдарме. Ударная советская группировка дислоцировалась в ГДР, однако после кардинальных геополитических изменения ей пришлось бы оставить свои позиции и уступить место передовым частям НАТО. Это означало окончательное крушение военной безопасности СССР, которую выстраивали десятилетиями и на которую были потрачены колоссальные финансовые средства. Между тем немецкие коммунисты во главе с Эрихом Хонеккером оказались в Восточной Европе самыми несгибаемыми, а потому никак не сдавались. Западным СМИ пришлось сильно потрудиться, чтобы опрокинуть Эриха Хонеккера. С начала лета десятки тысяч граждан ГДР голосовали против коммунизма ногами, убегая на Запад через Венгрию и Чехословакию. Именно эту яркую историю и эксплуатировали тысячи работников западных СМИ. У всего мира складывалось впечатление, что бежит уже вся ГДР до последнего старика и ребенка, но действительность отличалась от честной
