Ну, насчет «никогда» — сомнительно, но с тем, что этот процесс был бы и мучительнее, и дольше, не согласиться нельзя. Ведь если еще в начале 1969 года НДП получила на выборах 4,6 процента голосов, то впоследствии она скатилась примерно к 1 проценту, да так и застряла на нем. Из-за «недобора» фон Таддена, который был уже на волосок от успеха, и политической смерти Кизингера, получившего пощечину от молодой Германии, не сложился союз двух этих партий, что могло бы сыграть в истории Европы зловещую роль.

Шарль де Голль и Конрад Аденауэр еще в 1963 году подписали договор о «вечном союзе» Франции и ФРГ; и в том же самом году граждане этих стран Серж Кларсфельд и Беата Кунцель заключили между собой брачный союз. Конечно, события несоизмеримые… Но символику я вижу в том, что молодыми поколениями обеих стран это примирение было воспринято не как право забыть, а как долг помнить о прошлом.

Тут решусь еще раз сослаться на свидетельство Виктора Александрова, прежде чем обратиться к первым послевоенным годам.

«Это был период денацификации. В моем досье сохранились цифры тех лет. В американской оккупационной зоне три с половиной миллиона немцев были зачислены в разряд «подозреваемых лиц». По степени ответственности их подразделяли на следующие группы: 51,3 процента рассматривались как «попутчики нацизма», 11,1 процента — как «мелкие преступники», 2,2 процента признавались «виновными» и всего лишь 0,1 процента квалифицировались как «крупные преступники»; остальные были избавлены от тягостных столкновений с законом»[21].

Продолжу эту интереснейшую статистику, обратившись к «Мафии СС»: «Все население Западной Германии обязано было заполнять формуляры (о денацификации. — Авт.j. Однако уже к 1 января 1946 года 141070 законченных нацистов были отпущены на свободу, 134 889 из них тут же были приняты на гражданскую службу. Между 1946 и 1948 годами многие гражданские представители американской администрации, приехавшие из Вашингтона, подавали в отставку в знак протеста против непоследовательной работы по денацификации, проводившейся в американской зоне…

— Немало американцев отдали жизнь в этой войне, защищая демократию и борясь против нацизма, а через два года после ее окончания мы присутствуем при его возрождении, — приводит он свидетельство встреченного в поезде представителя оккупационной администрации США, едущего в Берлин вручить американскому Верховному комиссару свое прошение об отставке. — Десять миллионов формуляров, которые мы распространили среди населения, не дали практически ничего. Это насмешка, нелепый фарс, разыгранный деятелями из Вашингтона».

Весь масштаб этого фарса можно представить лишь теперь, по мере того как исследователям открываются военные архивы. Начиная с Нюрнбергского трибунала, судившего преступников войны, миру известно о секретном послевоенном плане «Савехафен». Около пяти тысяч нацистов, разыскивавшихся органами правосудия социалистических стран, в соответствии с этим планом нашли убежище в США. Наряду с ним существовал и другой секретный план — «Ратлин»: самых известных нацистов, чье укрывательство могло бы обернуться «дипломатическими неприятностями» для США, переправляли в Латинскую Америку, позаботившись о новых именах и биографиях для них. Но только в последние годы проясняются контуры плана «Блоубэк»[22]: тайно формировалась также армия специального назначения из «бывших русских» — предателей Родины, ранее служивших фашистам. В чем же состояла ее цель? К. Симпсон пишет в своей книге: «Исключительная секретность окружала все аспекты ядерной политики США, а тот факт, что США готовили армию, состоящую из эмигрантов, для использования после атомной атаки на СССР, скрывался особенно тщательно. Даже те пять тысяч отобранных добровольцев, которых предполагалось сбросить на радиоактивные руины СССР, не должны были знать детали своей миссии вплоть до последнего момента перед отправкой. Целью такой секретности было скрыть военную стратегию. До конца 40-х годов вербовка ветеранов боевых частей СС стала привычным делом. В ожидании «настоящего дела» они широко использовались для проведения тайных операций в Советском Союзе и странах Восточной Европы».

Не лучше велась денацификация и в британской зоне оккупации. Больше того, здесь открыто начали переформировывать попавшие в плен нацистские части, но в 1946 году по твердому настоянию СССР их пришлось распустить[23]. Тогда-то союзники и принялись укрывать преступников войны, как тех, что числились в списках ООН, так и тех, которых союзные правительства внесли в собственные списки. Общее число разыскиваемых карателей превысило миллион человек. Но уже в июне 1947 года английские оккупационные власти объявили о прекращении судебных разбирательств, а через месяц аналогичное решение принял командующий американской оккупационной зоной генерал Люсиус Клей. Франция, разыскивавшая около 20 тысяч нацистских палачей, с мая 1945 до конца 1947 года сумела добиться выдачи лишь 1242 из них[24]. Она заявила своим союзникам протест, который был отклонен под предлогом, что речь идет о лицах, выдача которых «может повредить интересам национальной обороны США». Эзопов язык этой формулировки прочитывался без труда: нацисты уже работали на американские разведслужбы. Он, этот язык, думаю, тем понятнее был французам, что и они не ловили ворон! В ноябре 1945 года уже функционировало Главное управление внешней безопасности, перевербовавшее обнаруженных во французской оккупационной зоне бывших нацистов из шестого («внешнего») отдела PCX А и абвера — армейской разведки. Цель операции сводилась к тому, чтобы наложить руку на сеть информаторов, еще уцелевших в странах Востока.

Начиналась «холодная война»… Те, кто надеялся, что она послужит отпущению их грехов (т. е. всякого рода преступлений в годы второй мировой войны), были не так уж далеки от истины. Еще ближе к ней они оказались через двадцать лет, когда, согласно законодательству ФРГ и многих других стран, военные преступления подпали под срок давности.

— Вот тогда-то и сложилась парадоксальная ситуация, — вспоминает Кларсфельд. — Между Францией и ФРГ с 1954 года действовала конвенция, согласно которой военные преступники, уже осужденные заочно французскими трибуналами, не могли быть подвергнуты повторному преследованию в ФРГ. Значит, там их не судят, нам их не отдают. Вот почему все те, кто совершил преступления на территории Франции, после 1954 года перестали даже прятаться. В самом деле, что им грозило? Ничто! Франция настаивала на принятии новой конвенции, по которой рассмотрение всех не закрытых ею дел вменялось бы в компетенцию судам ФРГ. Но ни Аденауэр, ни тем более Кизингер этой конвенции не подписали. Ее подписал 2 февраля 1971 года новый канцлер ФРГ Вилли Брандт. Тотчас же депутаты СвДП, несмотря на свое членство в правительственной коалиции с социал-демократами, заявили, что вместе с депутатами ХДС/ХСС не ратифицируют конвенцию в бундестаге. Надо было привлечь общественное внимание к этому скандальному покровительству нацистам. И мы с