Опять начались кошмары. Кажется, бабу выставил, а за что про что — сам не пойму. С головой не дружу, какая-то война всплывает. Сам себе, что ли, жути нагоняю? Действия мои какие-то дурацкие. Такое впечатление, что я уже вообще е…. Это уже не кража, не воровство — это грабеж. А вдруг убил кого-нибудь уже? Зачем мне все это? Что я могу взять у них? Чего только не намерещится спьяну! Ну я и гад, делаю то, чего вообще не хочу делать. Тем более, сейчас осознаю, что ненормальное явление это. А опять перемкнет, и опять кто-то пострадает. Кому-то дали по башке чем-нибудь. А если убью или убил кого-нибудь? Уже сам себя боюсь. А если меня уже ищут? Что делать? Как быть? Что ж дальше будет?

Это уже не кража, не воровство — это грабеж, подсказывает наш повествователь, стремясь намеренно сбить с толку. Если поверим ему, получится, что он делает то, чего вообще не хочет делать. На самом же деле все прямо наоборот: ему никак не удается сделать того, к чему он с маниакальной настойчивостью стремится — убить, отомстить женщине, следовательно, — матери. Не хватает ни решимости, ни сноровки, ни уверенности в себе, ни просто физических сил.

И вот, например, 31 января, вечером, около двадцати минут седьмого, Муханкин подкарауливает в Шахтах в районе дома № 3 по улице Копылова одиноко идущую женщину Л.Е. и, кинувшись на неё из мрака, бьет ручкой своего штыка и валит на землю, причиняя относительно легкие телесные повреждения. Потерпевшая, однако, истошно закричала. Удар оказался, наверное, недостаточно сильным, и женщина, мобилизовав все свои жизненные силы и зовя на помощь, бросилась бежать. К счастью, ей удалось спастись. Незадачливому преступнику достались лишь скромные трофеи: меховая шапка, полиэтиленовый пакет, 200 граммов конфет и жалких 12 тысяч рублей. Совсем не то, на что он, по-видимому, рассчитывал.

На следующий день, 1 февраля, ситуация повторилась. Около семи часов вечера поблизости от дома № 73 по улице Красный Спуск в Шахтах Муханкин догнал идущую с работы Е.С. и, действуя по той же методике, нанес ей удар по голове тупой частью своего самодельного штыка. Но жертва и в данном случае отделалась легким испугом: ушибом, переломом костей носа, ссадинами на лице и верхней губе. Вновь удар был недостаточно выведенным, а кроме того, на помощь женщине пришли оказавшиеся неподалеку прохожие. Распалившемуся незадачливому преступнику пришлось спасаться бегством, хотя, верный своему воровскому призванию, он все же прихватил с собой кое-какие трофеи: норковую шапку, потрепанную хозяйственную сумку и все, что в ней лежало: перчатки, компакт-пудру, японский зонт, детскую юбку, пачку сигарет, книгу кулинарных рецептов и фактически пустой кошелек. Едва ли этот улов мог принести ему удовлетворение.

Вот почему утром 2 февраля кровожадный коршун вновь закружил по Шахтам. И в районе улицы Парковой, рядом с железнодорожным полотном, Муханкин бросился на одиноко идущую женщину, в Г.Р. Теперь он нанес уже несколько ударов все той же ручкой штыка, а повалив на землю, еще несколько ударов по голове. В отличие от предшественниц, Г.Р. была в полной власти Муханкина: она лишилась чувств, место было глухое, и помочь ей было некому. Но какие-то неизвестные нам обстоятельства все же помешали преступнику довести свой рожденный фантазиями умысел до конца, а может, он еще не пришёл в себя после случившейся вечером осечки и не вполне владел собой. Поэтому он сбежал, унося с собой добычу, на этот раз чуть более значительную: меховую шапку и полиэтиленовый пакет, в котором находились термос, зонт, шерстяные носки, фартук и аж 560 тысяч рублей. Позже Г.Р. нашли, и ей была оказана медицинская помощь.

После трех известных нам нападений (на самом деле их могло быть и больше) Муханкин находился в предельно взвинченном состоянии. Возможно, именно к этому времени относится недатированная запись в «Дневнике»:

Все, нужно уезжать. До того все плохо. Уже собственной тени пугаюсь. Страх постоянно присутствует. Уже не могу… Не знаю, что делать. Голова вообще не соображает. Приду на кладбище — вроде успокоюсь. Выхожу в город — и как не в своих санях. Все так надоело, так все противно.

И он срывается с места и едет в Волгодонск, где каких-нибудь несколько дней спустя пытается взять реванш за шахтинские неудачи. Но тщедушному и раздерганному маньяку, боящемуся собственной тени, по-прежнему не везет. Так, 10 февраля около восьми часов вечера, в районе волгодонского детского сада «Колокольчик», он догнал шедшую с работы Т.А. и, сильно взмахнув ручкой штыка, сбил её с ног. Женщина потеряла сознание и упала. Результатом нападения стали многочисленные ушибы, сотрясение мозга, перелом костей носа, многочисленные ссадины и кровоподтеки. Однако её спасли неожиданно появившиеся прохожие, и преступник убежал, унося с собой малоценную сумочку, где, кроме жалких 52 тысяч рублей и косметики, он впоследствии обнаружил несколько явно не нужных ему справок и документов.

После этого эпизода тактика нападений Муханкина претерпела изменения. С одной стороны, предшествующая доказала свою неэффективность, с другой — преступник осмелел и начал приближать свои действия к квазиреальности своих фантазийных видений. Вместо тупого конца (рукоятки) штыка он теперь начинает пускать в ход его острие. 14 февраля около семи часов вечера он подкарауливал жертву в расположенном неподалеку от Волгодонска городе Цимлянске, затаившись у пешеходной дорожки дома № 2 по улице Московской. И когда на его пути оказалась ничего не подозревавшая Л.Л., он повалил её на землю, нанеся затем заточенным концом штыка несколько ударов в грудь. Однако нападавший действовал неумело и недооценил силы женщины, которая оказала ему сопротивление, кричала, звала на помощь, и Муханкин, осознав всю горечь нового поражения, еле унес ноги. В захваченной сумке на этот раз вообще ничего полезного не было.

Муханкин заметался по улицам. Люди-«крысы» по-прежнему брали верх над ним. А в борьбе с крысами все средства хороши. Стоит ли жалеть этих мерзких грызунов с бегающими глазками, если они сами никогда не пожалеют тебя? Ведь «люди не столько злые, сколько гады лживые, надменные и жадные» (это из «Мемуаров»). Впрочем, в тот момент Муханкин едва ли предавался размышлениям. Он уже не контролировал себя. Ноги сами несли его куда-то, рука сжимала припрятанный штык, глаза стекленели. Он не выслеживал, не искал добычу, а стремительно несся невесть куда, и добычей могла стать первая попавшаяся