Вы думаете, что после войны приднестровцы хотели жить одним домом с Молдовой? Но в разные периоды официально делали то федерацию, то конфедерацию, то общее, то единое государство. Подчеркиваю, официально. При этом ПМР вводило свою валюту, создало армию, спецслужбы, все атрибуты государственности и шло прямо в противоположном от Молдовы направлении. Потому что дипломатия и реальность – это далеко не одно и то же. Но при этом в приднестровском вопросе были кучи планов и дорожных карт по урегулированию и объединению Примакова, Козака, Ющенко и прочие…

Поэтому, если ты хочешь достичь серьезных результатов, тебе приходится маневрировать. Иначе будет как в пословице: хочешь все и сразу, а получаешь ничего и постепенно. Поэтому, по законам жанра, побарахтаемся с дипломатием, провороним все альтернативы, и лет через пять-десять окончательно все выстрелит, с войной, независимостью и прочими элементами красивой жизни.

– То есть это было нужно, чтобы… Блин, так а зачем, в самом деле?

– Ну, вот смотрите. Благодаря формальным заявлениям об общем государстве Приднестровье в девяносто седьмом году смогло с Молдовой при поддержке России и Украины подписать в Москве меморандум, который позволил республике вести самостоятельную экономическую деятельность и вообще легализовать свою самостоятельность практически во всех сферах. ПМР, конечно, не Донбасс, но там тоже развитая промышленность, и очень большая часть ее продукции экспортируется на Запад.

Это давало еще ряд возможностей для Приднестровья. В том числе благодаря переговорам оно постепенно стало официально равной Молдове стороной. А это очень важно. ДНР только начало движение в этом направлении, и без Минских соглашений оно невозможно. Ведь до Минска у ДНР не было вообще никаких прав. Мы по заявлениям Киева были чистыми террористами. А сейчас они ведут с нами переговоры, есть какие-то рабочие группы. Тем более что вы прекрасно знаете, что для тех, кто по-настоящему хочет воевать, Минск не помеха. Во всяком случае, сейчас у российского руководства такая логика. Пока все не навернется, будут пытаться идти обходными маневрами.

– То есть то, что мы подписались под этим Минском, ничего не значит? Вы считаете, что это правильно сделано?

– Обещать Максим, как известно, не значит жениться. И нет, я как раз так не считаю. Я считаю, что все эти игры до хорошего не доведут. Я, между прочим, сюда ехал под план последующего захода России с миротворческими силами. Знаете, что в войсках на границе уже миротворческие символы на технику наносили? А потом быстро стирали. Вот и я здесь изначально оказался под план большого захода, оказания помощи официальной власти Украины в восстановлении конституционного порядка. Так что, конечно, не считаю. Но я вам сейчас рассказываю официальную логику, от которой и принимаются решения. Мы никуда не денемся, мы обязаны их исполнять. Ну или покинуть сцену, если не согласны со сценарием.

Максим согласно кивает.

Глава 4

Про ввод войск

Ах, как жарким летом 2014-го мы ждали ввода российских войск! Каждый день строился на лихорадочном ожидании. Казалось, что для этого были все условия. И засыпая, и просыпаясь в ожидании авиаудара, под звуки одиночных выстрелов, очередей, минометных и артиллерийских разрывов, мы ждали. Очень ждали!

Чем меньше оставалось надежды на ввод, тем более беспросветным становилось восприятие действительности. Только те, кто был там с конца июня по середину августа 2014 года, могут понять это состояние. Постоянная давящая неопределенность.

Вспоминаю в связи с этим разговор с одним из государственных мужей, который разъяснял мне позицию власти.

– Андрей! На вещи нужно глядеть шире. Вот смотри…

Мой собеседник берет лист бумаги, карандаш и делит бумагу на две части. Сверху над одной пишет «за», с другой стороны пишет «против». Выглядит это примерно так: «За: 1. Наличие подконтрольного легитимного президента Украины. 2. Общий бардак на Украине. Слабость и нерешительность вооруженных сил. 3. Пророссийские настроения в ряде областей. 4. Признаки формирующихся структур противодействия хунте. 5. Патриотический настрой российского общества, воодушевленного Олимпиадой и Крымом. 6. Устойчивые финансовые позиции России».

– Против. Вот тут сложнее и интереснее…

Мой собеседник на несколько секунд задумывается, затягивается изящной бриаровой трубкой, откидывается в кресле и продолжает.

– Потому что ни одна из позиций «за» не является доминирующим фактором принятия реальных политических решений! И вот почему…

Карандаш скользит по второй половине листа бумаги. Короткие пометки сановник комментирует голосом.

– Против: Янукович достал всех. Дикий уровень коррупции, глупости, властного снобизма с большим налетом уркаганства был уже нетерпим никому. Ты же знаешь, что восточные районы одинаково ненавидели и Майдан, и Януковича с его олигархами! Даже Майдан, который в итоге его сверг, он умудрился создать сам, когда в начале событий был на другой стороне.

Более того, даже после бегства Януковича значительная часть протестующих была просто не готова стать под его знамена, а произойди это, такая конструкция быстро бы развалилась. Явно быстрее, чем мы достигли бы поставленных задач. Сам Янек был неспособен это знамя взять. И даже быть при знамени. До истерики, до животного визга не готов.

Максимум, что из него удалось выжать, это письмо от четвертого марта, где он просил Путина использовать войска на Украине для наведения порядка, хоть по конституции Украины вопросы допуска иностранных войск находились в компетенции Верховной Рады. Но мы положительный заряд этого письма постарались отстрелять в ходе воссоединения Крыма. Дальше с этим персонажем просто пустота.

После этого я поинтересовался, зачем тогда это ничтожество вообще держать в России. На что мой собеседник вдумчиво объясняет, что это позволяет фиксировать факт нелегитимности и нелегальности порошенковской власти, потому что любая западная страна либо выдаст его Украине, либо как минимум принудит признать преемственность новой киевской власти и ее законность. Ну и корпоративный дух для элиты, что как мне кажется, важнее.

– Второе. Официальный вход на Украину означал ее фактическую аннексию. Дальше проблема становилась, в первую очередь, экономической по прозаическим причинам. Экономика нынешней Украины абсолютно убыточна. В этом смысле она похожа на российскую начала девяностых, когда Россия судорожно вымаливала у Запада кредиты, но только хуже. Ни одной ежемесячной социальной выплаты в незалежной невозможно провести на внутренних ресурсах без кредитов МВФ и других организаций.

Российский кредит в пятнадцать миллиардов, три из которого мы дали накануне бегства Януковича, был попыткой снизить зависимость Украины от Запада, естественно, за счет повышения зависимости от России.

После ввода