Так что люди на войне и на гражданке тоже могут показывать очень разные качества, даже будучи героями. Ну а Бордорян в итоге занял мою должность в госкорпорации. Трусость и подлость всегда найдут дорогу.

Их было много, из тех, кто с запалом рассуждал о судьбах Новороссии и Донбасса, но не поехал туда, элементарно струсив. Некоторые из них оказались похитрее, тянув время до относительной стабильности, после которой можно было бы вырваться на «боевой простор», но уже без войны или подальше от нее. Тогда, когда уже не так страшно. В связи с этим периодически возникали проблемы и с падением авторитета «большой земли».

Просто неловко описывать некоторые последующие ситуации в увеселительных заведениях Донецка, главными героями которых являлись быстро ставшие их основными завсегдатаями «российские специалисты», о которых их близкие думали как о героях и которые в это время «живота не жалея, свою грудь подставляют за Россию свою». В этом смысле приезжающие из России управленцы с весны 2015-го соединились в один поток с возвращающимися ранее сбежавшими дончанами.

Стала складываться нелепая ситуация. Понятно, что формула Томаса Карлейля «Всякую революцию задумывают романтики, осуществляют фанатики, а пользуются ее плодами отпетые негодяи» универсальна, но это не повод мириться с таким положением дел.

С одной стороны, квалифицированных управленцев действительно остро не хватало. Я не раз наблюдал ситуацию, когда проводился очередной социальный эксперимент. Брался искренний патриот Донбасса и назначался на заметную руководящую должность. Чаще всего это приводило к полному параличу вверенной сферы. Человек не знал элементарных нормативов и принципов руководства. Были и попытки продвижения через несколько ступеней сотрудников младшего и среднего звена, делом доказавших свою преданность. Иногда они срабатывали, но чаще нет.

Дело в том, что сформированная в предыдущие годы местными олигархами система охватывала все более-менее заметные сферы жизни. И если ты обладал хорошими управленческими качествами, талантами, то неизбежно попадал в поле зрения соответствующих государственных или общественных структур, контролируемых Ахметовым, Тарутой и прочими. Только отдельные узкие сегменты оппозиционной активности (и то не все) и очень редкие активисты оказались не втянуты в эти сети. Поэтому приходилось пытаться на ходу, в ускоренном порядке сгенерировать новых управленцев или переформатировать старых.

Следует понимать, что добровольческое движение в России изменило не только Донбасс и Украину, но и саму Россию. Дело в том, что в событиях на Донбассе приняли участие представители всех российских политических сил, хоть что-то собой представляющих в плане силового потенциала.

Помимо безусловно лояльных официальной российской государственной платформе там успели повоевать коммунисты (в бригаде «Призрак» у них был целый отряд, а подразделение в городе Брянка ЛНР так и называлось «Брянка СССР»), праворадикалы («Е.н.о. т корп.», ДШРГ «Русич» и другие группы), организации русских националистов, леворадикалы во главе с нацболами, монархисты со своими имперскими легионами и другими отрядами, боевые казачьи формирования (стало понятно, кто ряженый, а кто настоящий казак), футбольные фанаты, которые формировали не только украинский батальон «Азов»[2], но и «горловскую разведроту», политико-социальные группы вроде отряда «Суть времени», группы боевиков русских язычников и т. д. Это формировало совершенно новую политическую среду добровольцев.

Потому что еще вчера непримиримые идеологические противники, ненавидящие друг друга в силу разности программных постулатов, в тот момент оказались объединены боевым братством общего дела защиты Донбасса и фактически присягнули на верность российским национальным интересам.

Разговоры о грядущем

– Андрей Юрьевич, получается, мы будем, как Приднестровье?

Мой водитель, одновременно адъютант и старший лички Максим задает вопрос, который волнует всех дончан. Максим – типичный житель Донецка. Крепкий, круглолицый, основательный, с хитрецой и бандитским прищуром.

– Знаете, Максим, в современной науке есть известный парадокс про кота Шредингера. Это такая байка про кота, который одновременно должен быть и жив, и мертв. Так и с ДНР. Большие дядьки и с одной, и с другой стороны этой шахматной доски могут считать, что они замораживают процесс до удобного случая, подвешивая его между небом и землей. Но рано или поздно бабахнет. Так что сравнение с Приднестровьем, где войны уже, скорее всего, больше не будет, не актуально. У нас точно еще будет. По формальным признакам мы пока больше похожи на Карабах, но значительно менее устойчивый и нестабильный. Кроме того, у Приднестровья границы общей нет, да и размах вопроса совсем иной.

– Ну, Андрей Юрьевич. Ведь Россия говорит, что мы как бы Украина. И в этих договоренностях Минских мы же эти… ОРДИЛО как бы…

Максим начинает говорить возбужденно. Видно, что он много думает об этом, да и как не думать? Это и его судьба тоже.

– Максим, если вы считаете, что я в восторге от Минских соглашений, то сильно ошибаетесь. Так же как и Захарченко, кстати, тоже не в восторге. Но если вы забыли, то именно ополченцы с передовой во главе с Царем приходили в сентябре убедить депутатов проголосовать за первый Минск, и причины этому вам известны. Вы будете смеяться, но и украинская сторона от них не в восторге. И им, и нам нужна победа. У них – истерика, что Порошенко «торгует украинской конституцией», подписал «договор государственной измены», который списан с «хасавюртовских соглашений», что для Украины приведет к возникновению на Донбассе Чечни-2 – «черной дыры». Ярош уже заявил, что подразделения «Правого сектора»[3] не будут выполнять условия Минских соглашений.

– Ну так это ж Ярош! – криво усмехается Максим.

– Да дело не в нем. Просто в нынешних условиях ни для одной, ни для другой стороны победа невозможна. Нынешних ресурсов не хватает, а дополнительных не видать. Вы же бываете на передовой и в подразделениях, знаете обстановку!

– Знаю…

– Теперь послушайте про Приднестровье. Есть момент, где можно сравнивать. Когда была создана ПМР, по-вашему?

– Ну, вроде в девяносто втором, – говорит Максим неуверенно.

– Нет. Приднестровье было создано в девяностом году. Потом два года политической борьбы, война. Все как в Донецке, только размеры поменьше, да и процессы дольше тянулись. Запад даже санкции вводил в отношении лидеров ПМР, так же, как сейчас у нас. Так вот. Как вы думаете, когда Приднестровье заявило о своей независимости?

– Ну, понятно, в девяносто втором! Хотя нет, вы ж говорите, что создано в девяностом…

– Нет, Максим. И не в девяностом, и даже не в девяносто втором. О своей независимости Приднестровье заявило