Соглашение не стало формальным. За несколько лет во Владивостоке побывали на практике десятки студентов из этого французского вуза.

Конференция была рассчитана на три дня. Свободной оставалась только суббота. В пятницу Евгений Петрович созвонился с Александром Владимировичем Плотто, телефон которого ему дала куратор программы по обмену студентов Марина.

Евгений Петрович и Марина переписывались по электронной почте, но впервые он увидел ее только в Париже.

Удивился, почему у француженки русское имя, а увидев ее типично славянское лицо, подумал, что, видимо, она из семьи белоэмигрантов, осевших во Франции после окончания Гражданской войны.

Так оно и оказалось. Марина прекрасно говорила по-русски с едва уловимой картавинкой. Оказалось, что она была знакома с Александром Владимировичем Плотто, внуком и полным тезкой своего деда, командовавшего отдельным отрядом миноносцев (подводных лодок) во Владивостоке во время Русско-японской войны 1904–1905 годов.

Евгений Петрович попросил у Марины номер телефона Плотто, созвонился с ним и договорился о встрече на следующий день. Александр Владимирович в телефонном разговоре объяснил, как доехать на метро до места встречи.

Утром следующего дня, к удивлению, быстро сориентировавшись в парижском метро, Евгений Петрович вышел к условленной остановке и увидел ожидавшего его высокого человека с седой, почти белой интеллигентной бородкой. Они поприветствовали друг друга и, по предложению Плотто, прошли в уютное кафе, где за несколькими чашками кофе вдоволь наговорились о событиях Русско-японской войны и участии в ней Александра Плотто-старшего. Довольные друг другом, они тепло попрощались. Александр Владимирович подарил Гуримову свою книгу об адмиралах русского императорского флота, изданную в Париже на английском и французском языках.

С тех пор они состояли в переписке. Александр Владимирович не забывал поздравлять Гуримова по телефону с рождеством Христовым.

Гуримов, в свою очередь, пересылал ему журналы со своими статьями и написанные им книги по истории Русско-японской войны. В ответных письмах Плотто комментировал их содержание и мягко указывал на допущенные неточности.

А когда он получил копии некоторых документов о службе у Колчака первопроходца сварного судостроения в Советском Союзе профессора Виктора Вологдина, то получил довольно эмоциональное письмо:

«Посылаю Вам разного рода бумаги после нашего разговора по телефону:

1) Про В.П. Вологдина[14]:

Удивительно ли? Совпадение ли? Что так далеко друг от друга, и только после короткой «физической встречи» мы встретились вокруг судьбы не «обыкновенной» интересного человека!..»

Александр Владимирович Плотто-младший писал о себе:

«Я родился в Севастополе в мае 1920 года. Моя жизнь в этом городе была совсем короткой – меня увезли, когда мне было всего полгода…

Действительно, мои корни – это члены моей семьи, жизнь которых была тесно связана с флотом….

Долгие годы меня не покидала мысль, которая впоследствии превратилась в убеждение, а убедился я в том, что родина Россия потеряла очень много, не говоря уже о погибших, о жертвах революции, Гражданской войны, сколько живых сил, сколько умов и талантов были потеряны для России!

О всемирно известных эмигрантах, которые прославили свои имена в разных областях науки, техники, культуры, искусства, знают все. Но есть и другие, о которых не говорят…»

Наверное, он имел в виду и своих родных отца и деда.

Однажды Александр Владимирович прислал Гуримову копию воспоминаний своего деда «Начало подводного плавания», изданных в Нью-Йорке в 1947 году плавания, со своими комментариями и исправлениями[15]. На первой странице автограф с текстом: «Внуку Алику на память о дедушке».

В предисловии к воспоминаниям издатель капитан 1-го ранга В.П. Шмитт написал следующее:

«Контр-адмирал Александр Владимирович Плотто, ныне находящийся с семьей в Афинах в большой нужде и страдающий тяжелой болезнью, прислал мне свои воспоминания о начале русского подводного плавания и поручил мне редактировать его записки.

Александр Владимирович был старшим офицером на учебном судне «Европа», когда я плавал минным офицером и преподавателем в Учебно-Минном Отряде Балтийского Флота в 1907 году, и стал другом моим и моей семьи. Я близко узнал этого исключительного человека, выдающегося и образованного офицера. Прямой, честный, благородный и удивительно отзывчивый, как человек, – он совмещал эти качества на службе с твердостью, прямотой, высоким пониманием офицерского долга и умел обращаться с подчиненными, в особенности с командой. Он умел пользоваться обстановкой с большой находчивостью и всегда как-то овладевал обстоятельствами, не поддавался им, торжествовал над ними и, как последствия показывали, всегда находил правильную линию поведения. Он обладал на службе большим административным и организационным талантом, тактом, правдивостью и поразительной скромностью».

…Телефонный звонок прервал и без того не очень крепкий сон Евгения Петровича. Звонили из Парижа. Человек с мягко грассирующим выговором попросил к телефону господина Гуримова, который сразу узнал голос Александра Владимировича Плотто.

Александр Владимирович сообщил, что получил очередной номер журнала «Восточный базар» и прочитал историю о гибели транспорта «Иртыш» и пленении его экипажа.

Речь шла о выставке префектуры Симанэ из Японии в Пушкинском театре университета. Помимо других экспонатов, на выставке были представлены материалы из музея Дома культуры Ваки г. Гоцу. Фотографию экипажа «Иртыша» из буклета этой выставки Евгений Петрович поместил в рассказе, опубликованном в журнале «Восточный базар».

Между тем Александр Владимирович продолжал:

– Я внимательно рассмотрел фотографию, которая высоким качеством, к сожалению, не отличается. Поэтому пришлось пользоваться лупой с большой степенью увеличения. К сожалению, капитана 2-го ранга Ергомышева (а это командир «Иртыша») я на фотографии не обнаружил. Зато в центре находится лейтенант Петр Шмидт. – И он немного помолчал. Евгений Петрович даже сразу не нашелся, что ответить. В телефонной трубке снова послышался голос Александра Владимировича: – В общем-то, личность и жизнь Шмидта богата всякими событиями. Но при проходе второй Тихоокеанской эскадры через Суэцкий канал, кажется в Порт-Саиде, Шмидт был списан с «Иртыша».

Они еще, наверное, с полчаса говорили о событиях Русско-японской войны, обсуждали другие вопросы.

…Однажды генеральный консул Японии во Владивостоке обратился к Евгению Петровичу c просьбой устроить фотовыставку префектуры Симанэ, которая и состоялась в Пушкинском театре в начале 2006 г. На ее открытии присутствовали работники консульства Японии во главе с генконсулом, студенты и преподаватели вузов Владивостока. Среди материалов выставки были и такие, которые отражали события Русско-японской войны 1904–1905 гг.

Целый раздел был посвящен эпопее транспорта «Иртыш», бывшего парохода «Бельгия», закупленного Россией в 1904 г. и включенного в состав 2-й Тихоокеанской эскадры адмирала Рожественского.

Во время Цусимского боя 28 мая 1905 г. транспорт получил многочисленные повреждения и затонул (по некоторым данным, был затоплен командой) в 2–3 милях от побережья префектуры Симанэ у деревни Ваки (кстати, во многих справочниках почему-то указывается, что транспорт «Иртыш» затоплен у берегов Кореи).

Команда «Иртыша» в полном составе (256 человек)