Корабли перешли на зимнее положение. В городе все еще было неспокойно, постоянные митинги устраивались невдалеке от «Шилки», на площади перед Сибирским Экипажем. Главными заправилами были – военный доктор Волкенштейн[12], его жена, капитан Инженерных войск Петровский и кандидат на классный чин Шпер. Революционный штаб был сосредоточен в клубе Общества «Эсперантистов», почти все члены которого были «красные», председателем общества был подполковник Инженерных войск Постников, командир воздухоплавательной роты.

Когда пришло известие о назначении во Владивосток генерала Мищенко, Постников и Петровский бежали в Америку. Генерала Казбека сняли, вместо него был назначен генерал Селиванов. Плотто обрадовался его назначению – надоели непрекращающиеся безобразия. Команды военных и морских были распущены донельзя, по ночам охотились за офицерами. Охотились и на Плотто, но не как на командира «разбойничьего гнезда», а как на офицера. Никому никогда не было известно, когда он сходит на берег.

Плотто все-таки подал рапорт об отставке, сдал «Шилку» и отряд по команде, удивительно быстро получил все виды довольствия и после прощального обеда съехал на берег. От команды он получил на память серебряный вызолоченный портсигар.

Так как на берегу Плотто разыскивали, чтобы арестовать, он, переодевшись в штатское платье, перебрался на пароход «Тамбов», уходивший в Японский порт Нагасаки, где из газеты «Кронштадтский вестник» узнал, что он давно уже капитан 2-го ранга и что награжден орденом Св. Владимира с мечами и бантом.

Возвращаясь на Родину, Плотто считал, что служить и плавать больше не придется, поэтому не торопился. Пожил в Шанхае, пожил в Гонконге, пожил в Александрии (съехав в Суеце) и через Одессу прибыл в Петербург.

В Петербурге узнал, что о его отставке известно, но что рапорт еще не получен. Он прибыл в Кронштадт, где явился по начальству.

Через несколько дней Плотто был вызван телеграммой к морскому министру адмиралу Бирилеву.

Спешно поехал. Доложился и сейчас же был принят. Вошел в кабинет. В дальнем углу у окна за письменным столом сидит адмирал.

– Заприте двери на ключ, – приказал адмирал.

Запирая дверь на ключ, Александр Владимирович невольно подумал, уж не бить ли его собирается морской министр.

Адмирал начал с гневной тирады с выговором за долгую езду из Владивостока:

– Вы заставили всем врать, что я Вашего прошения об отставке не получал, а оно у меня в столе уже третью неделю лежит. Вот оно!

Достает прошение и рвет его на куски:

– Вот чего оно заслуживает. Адмирал Греве все мне рассказал. Я бы на Вашем месте тоже подал бы в отставку; поэтому, Вы видите, я его разорвал. Taкие офицеры нужны.

Вскоре после прибытия в Петербург Плотто представлялся Государю Императору в Царскосельском дворце, где коротко доложил ему о деятельности подводных лодок во Владивостоке.

На флоте Плотто служил еще долго…

Был командиром канонерской лодки «Сивуч», командовал учебными и транспортными судами на Черноморском флоте. Во время Первой мировой войны служил в транспортной флотилии Черноморского флота.

После Гражданской войны семья контр-адмирала Александра Владимировича Плотто была эвакуирована из Севастополя в Стамбул. Король Греции пригласил Плотто в качестве инструктора для подводных сил греческого флота. Так он навсегда осел в Пирее, где стал членом русского монархического общества.

Иртышская эпопея

После окончания войны капитан 1-го ранга Михаил Беклемишев к своим обязанностям получил назначение временным членом военно-морского суда Санкт-Петербурга.

По роду этой деятельности он неоднократно встречался с генерал-майором по адмиралтейству Константином Львовичем Ергомышевым, начальником военно-исправительной тюрьмы морского ведомства в Санкт-Петербурге.

У них завязались дружеские отношения, и Михаил Николаевич частенько засиживался в кабинете Ергомышева за «чашкой чая» и с удовольствием слушал рассказы бывалого морского волка.

Флотская служба К.Л. Ергомышева складывалась удивительно неровно. Он и награждался многочисленными орденами и медалями, и обвинялся в преступлениях сразу по четырем статьям военно-морского Устава, но был оправдан. Он ходил во внутренние и зарубежные плавания, окончил Николаевскую морскую академию, участвовал в двух высокоширотных экспедициях на остров Шпицберген, командовал миноносцами, транспортами и броненосцами. Командуя транспортом «Иртыш» в составе 2-й Тихоокеанской эскадры, совершил переход с Балтики на Тихий океан и участвовал в Цусимском сражении. Находился в японском плену. Интересно, что почти за 10 лет до этого, в 1896 г., К.Л. Ергомышев был награжден японским орденом Священного сокровища 3-й степени. Среди его российских наград семь орденов и три медали, а также Знак об окончании градусного измерения на острове Шпицберген. Поражало количество пожалованных К.Л. Ергомышеву иностранных наград: семь орденов (Камбоджи, Египта, Франции, Туниса, Швеции, Болгарии и Японии), на принятие и ношение которых он получил высочайшее разрешение.

По возвращении из японского плена К.Л. Ергомышеву присваивается звание капитана 1-го ранга, и он назначается командиром броненосцев сначала «Три Святителя», а затем «Андрея Первозванного».

В 1907 году морская карьера К.Л. Егормышева заканчивается.

Михаил Николаевич не поленился заглянуть в библиотеку морского собрания и в журнале «Морской сборник» за 1900 год в седьмом и одиннадцатом номерах прочитал сообщения о капитане 2-го ранга Ергомышеве.

Первая весьма короткая, буквально в две строчки:

«Ведомости судам, находящимся за границей. В Северном Ледовитом океане. Транспорт «Бакан», командир капитан 2-го ранга Ергомышев. Орудий – 6, офицеров – 8, нижних чинов – 90».

И вторая, более пространная выписка из приказа по морскому ведомству № 192 от 20 ноября 1900 года.

«…В мае месяце текущего года на Шпицберген отправились вновь суда экспедиции, и в числе их вторично участвовал транспорт «Бакан». Несмотря на то что уже в широте Медвежьего острова был встречен довольно густой лед, суда экспедиции достигли русской зимовки спустя 60 часов по выходу из Тромзэ. Надвинувшиеся с северо-востока массы полярных льдов большую часть полярного лета составляли непреодолимую преграду для плавания от Медвежьего острова до Шпицбергена, а также у южной оконечности последнего в Стурфиорде, где предполагалось продолжение работ по градусным измерениям прошлого года. Только благодаря особой настойчивости и преданности делу русских моряков членам экспедиции удалось достигнуть целого ряда новых пунктов и произвести на них предположенные работы. Краткие сведения об этих работах, сделавшиеся известными на международном конгрессе геодезистов и астрономов в Париже, были приветствованы на этом конгрессе как одно из крупнейших событий в ученом мире за последние годы, а сопоставление тяжелых условий для работ прошедшего лета с достигнутыми результатами вызвало справедливую дань удивления перед энергией участников русской экспедиции. Сообщая о сем, Его Высочество ставит себе