Глава 2. Лагерный призыв – бывшие советские зэки на фронте

К началу войны в системе лагерей СССР отбывало наказание примерно 2,3 миллиона заключенных. Далеко не все их них были политическими или бандитами. Хватало и тех, кто был осужден по сравнительно легким для тех лет статьям: мелкие хищения, хулиганство, растраты, халатность и т.д. и т.п. Были и дезертиры.

В основном наказание отбывали крепкие мужики в призывном возрасте, так что странно бы было, если бы на возможность их призыва не обратили внимания, тем более в 1941-м году, когда над страной нависла смертельная опасность.

Добровольцы

Но те, кто считает, что зэков направляли в штрафные части, ошибается. На самом деле все было не так. Осужденных амнистировали и направляли в самые обычные военные части. Также нередко из них стразу формировали бригады и дивизии. В таких частях практически весь рядовой и сержантский состав был из освобожденных зэков. Вот офицеров обычно набирали из людей, работавших в НКВД или милиции. Иногда на должность могли назначить и ранее осужденного армейского командира с возвращением ему звания.

Но на войну брали далеко не всех, а только тех, кто вызывался добровольцем. И их было отнюдь не мало.

Первый Указ Правительства СССР об амнистии добровольцам, имеющим уголовные срока, вышел 12 июля 1941 года. Затем последовали указы от 10 августа, 27 ноября и 16 декабря 1941-го. Всего за 1941 год на фронт из мест лишения свободы ушло 750 тысяч человек. В 1942 году еще 157 тысяч.

Всего за годы войны было амнистировано и отправлено в действующие войска 1 миллион 327 тысяч человек. Но на самом деле это далеко не все из специального состава, кто отправился воевать. Дело в том, что, кроме зэков призывали еще и спецпоселенцев, т.е. уже отбывших свои срока и освобожденных людей, которые были поражены в правах на передвижение.

В частности по Постановлению Госкомобороны от 11 апреля 1942 года N 1575сс в армию призвали 500 тысяч трудпоселенцев, годных к строевой службе. Речь идет о лицах, которых выслали в Сибирь и на Дальний Восток как кулаков и членов их семей.

Повторюсь – освобожденные добровольцы никогда не посылались в штрафроты – они уже были свободными людьми без судимости. Она снималась амнистией, и с этого момента человек уже не считался пораженным в правах.

Между прочим, из заключенных также формировали охранные части, которые охраняли лагеря. А что делать – сотрудники НКВД тоже шли воевать на фронт. Там вообще до смешного доходило, потому в охране могли служить не амнистированные зэки.

Начштаба 119-го запасного стрелкового полка Григорий Слюдянин вспоминал:

«Для подготовки маршевых рот мы получали пополнение из различных мест заключения Сибири... Подобрали и командный состав, служивший ранее в войсках и учреждениях НКВД, имеющий опыт работы с заключенными».

В.Я. Шашков. «Ликвидированный класс» на защите Родины. ВИЖ. 4/2001:

«...На основании приказа штаба управления тыла 14-й армии Карельского фронта от 5 августа 1941 года в Кировском районе был создан полк народного ополчения, личный состав которого почти полностью состоял из бывших заключенных».

Рокоссовский:

«В августе (1942 года) к нам на пополнение прибыла стрелковая бригада, сформированная из людей, осужденных за различного рода уголовные преступления. Вчерашние заключенные добровольно вызвались идти на фронт, чтобы ратными делами искупить свою вину. Правительство поверило чистосердечным их порывам, таким образом, и появилась эта бригада у нас на фронте».

Это не осужденные. Бойцы 3-й Московской дивизии народного ополчения на занятиях по приемам штыкового боя. Но особых отличий нет, разве что зэки были одеты похуже

На самом деле очень часто в воспоминаниях фронтовиков встречаются подобные упоминания.

Из сформированных на дальнем Востоке в 1942 году 22 дивизий, как минимум 4 состояли из освобожденных зэков и спецпоселенцев.

И все же некоторые осужденные в штрафроты попадали. Это были те добровольцы, кто не попадал под амнистию, т.е. рецидивисты, лица, осужденные за грабежи, бандитизм, а также приговоренные к срокам свыше 10 лет и т.п. Направляли их именно в штрафные роты, как рядовой состав, в штрафбатах их быть не могло даже теоретически.

Таких брали далеко не всех, для решения вопроса о возможности отправки на фронт собиралась комиссия. Если ее члены решали, что на вот этого заключенного можно положиться, то ему заменяли оставшийся срок на пребывание в составе штрафной роты на период от 1-го до 3-х месяцев.

Правда, подобный контингент осужденных попадал на фронт только до 1944 года. По приказу N004/0073/006/23 от 26 января 1944 «осуждённым за контрреволюционные преступления, бандитизм, разбой, грабежи, ворам-рецидивистам, лицам, имевшим уже в прошлом судимость за перечисленные выше преступления, а также неоднократно дезертировавшим из Красной Армии» право «искупить кровью» больше не предоставлялось.

Вот политических на войну практически не брали – не было к ним доверия. Случаи направления на фронт добровольцев, сидящих по политической 58-й статье и ей подобным, хоть и встречаются, но исключительно редки, Все они приходятся только на 1941 и 1942 год. Пример – разведчик, добывший 45 языков, будущий писатель Карпов, осужденный по 58-й и вырвавшийся на фронт в 1942 году.

Нужно отметить, что обратный процесс тоже наблюдался. Находились дезертиры, которые предпочитали сесть в лагерь, чтобы избежать фронта. Да что далеко ходить – всем известный Солженицын, судя по его же рассказам, буквально все сделал, чтобы по 58-й загреметь. Зато под пулями больше ходить не надо было.

Встречались умники, которые специально садились в лагеря за шпионаж по статье 193-24 тогдашнего Уголовного Кодекса. Тут хитрый правовой выверт. За шпионаж во время войны полагается расстрел. Но такой приговор возможен только в случае доказанного факта

«Передачи иностранным правительствам, неприятельским армиям и контрреволюционным организациям, а равно похищение или собирание с целью передачи сведений о вооруженных силах и об обороноспособности Союза ССР».

А в случае добровольной явки и без передачи сведений максимум, что могло грозить «шпиону» - это 10 лет лишения свободы, но часто