Сегодня мягкость линий возможна благодаря способным быстро выполнять емкие вычисления компьютерам, но возникла органическая архитектура задолго до них. Индуистские храмы строились в подражание природным элементам, их прообразом была священная гора Меру. Уже упомянутая в самом начале пирамида здесь – лишь схематизация, компромисс, необходимый в силу невозможности создать полностью правдоподобную модель горы. Богатый декор скрывает углы, так что лапидарную основу мы практически не замечаем.

В идеологии органического присутствует лукавство: попытка имитации природы является еще более дерзким вызовом ей, чем прямой угол. Чтобы достичь впечатления естественности, потребуются исключительные технологические ухищрения и мастерство. В Индии храмы вырезали из камня, и нам сейчас трудно представить затраченные усилия и уж тем более – повторить их.

И все-таки, по мере того как появляется все больше возможностей строить здания неправильных сложных форм, мы не можем не задаваться вопросом: а что, если их строительство перестанет быть исключением из правил? Могут ли не только отдельные дома, но и целые города начать игнорировать простые правила геометрии и превратиться в менее предсказуемую, постижимую только иррационально структуру?

Форма – еще не архитектура, точно так же как буквы – еще не язык. Она помогает понимать, но не оценивать здания. О качестве текста не принято судить по отдельным словам в нем и даже по словарному запасу автора. Важно, насколько уместно он использует возможности языка. Форма универсальна, а архитектура уникальна. Форма абстрактна, а архитектура осязаема. Задача искусства архитектуры – порождать чувственный опыт, в то время как форма является только средством достижения этой цели. Гениальные и заурядные здания могут иметь одну и ту же формальную основу, и понимание этого позволяет не быть категоричным. Ларек-стекляшка генеалогически связан с шедеврами Людвига Миса ван дер Роэ, а советская пятиэтажка – с ренессансными палаццо. «Для Бога, – говорил уже упомянутый Адольф Лоос, – не существует плохой архитектуры»[7].

Вызывающее гостеприимство

Севильский кафедральный собор, 1401–1519 годы, Севилья, Испания

Севильский кафедральный собор, 2012. Акварель, бумага

Казалось бы, нет ничего проще, чем вход в здание. Нужен проем, через который вы сможете попасть внутрь. Очевидные вещи тем не менее могут оказываться крайне сложными в нюансах. Сколько нужно входов в здание и для кого? С какой стороны? Должен ли вход бросаться в глаза или быть незаметным? Что увидит человек, как только переступит порог? Список вопросов можно было бы продолжить, они недвусмысленно говорят, что не существует такой вещи, как «просто входная дверь», потому что совершенно любая дверь будет давать те или иные ответы, а значит, не может быть полностью нейтральной.

Важной чертой готической архитектуры стали пышные и глубокие входные порталы, приглашающие посетителя зайти внутрь. Изобретателем готики считают Сюжера, настоятеля аббатства Сен-Дени. Осуждаемый великим современником Бернаром Клервоским, он считал, что церковь может быть гостеприимной для прихожан. Роскошные скульптурные входы – такая же концептуальная составляющая готических соборов, как витражи.

Кафедральный собор Севильи перестроили после того, как христиане завоевали город. В планах здания без труда узнается типичное устройство мечети: прямоугольное пространство с примыкающим к нему двориком. Лаконичность исламской архитектуры едва проглядывает из-за пышного декора. Перед нами поздняя, так называемая пламенеющая готика, ставшая избыточно орнаментальной перед закатом.

Память пирамид

Храм Пернатого Змея (Кетцалькоатля) в Теотиуакане, 150–200 годы, Мексика

Город богов Теотиуакан, Мексика, 2012. Акварель, бумага

Историческое время течет неодинаково в разных уголках земли. Сегодня попасть куда угодно можно очень быстро, связь работает и вовсе моментально, и даже так, оказываясь в других городах и странах, мы отмечаем, что какие-то развиваются быстрее, а какие-то – медленнее. Больше того, в мире еще остались сообщества людей, которые ведут ту же жизнь, что и десятки тысяч лет назад. Раньше зазоры в развитии разных регионов планеты были куда заметнее. Под словосочетанием «древняя цивилизация» следует понимать не конкретный период, а определенный жизненный уклад. В Мезоамерике он распространился в I тысячелетии нашей эры.

Кажется естественным, что здания в форме пирамид встречаются почти во всех культурах: поставить на тяжелый предмет более легкий – самое естественное, что можно сделать, если задача заключается в создании массивного сооружения. Труднее сказать, почему часто подобная форма связана с культом смерти. Может быть, дело в сходстве с холмом над захоронением?

Первая из египетских пирамид появилась благодаря тому, что зодчий Имхотеп догадался над одной могильной плитой, мастабой, надстроить еще одну, меньшую по площади, над ней – еще меньшую и так далее. Со временем подобный принцип сложился в то, что принято называть иконографией, то есть в образ, имеющий обусловленное традицией прочтение.

Теотиукан стал религиозным центром Мезоамерики во II веке до нашей эры.

Храм Пернатого Змея – одна из нескольких пирамид, обрамляющих дорогу для процессий в центре города, вмещающую сто тысяч человек, то есть почти все население.

Точное предназначение сакральных сооружений Теотиукана неизвестно. Возможно, они среди прочего служили декорациями для ритуалов человеческих жертвоприношений, которые для древних культур были скорее нормой, чем страшным исключением.

Несвободная форма

Отель Marina Bay Sands, Моше Сафди, 2010 год, Сингапур

Комплекс гостиницы Marina Bay Sands, Сингапур, 2013. Акварель, белила, бумага

Мегалиты – древние сакральные сооружения, их складывали из почти необработанных камней, они интересны в первую очередь способностью подчинить человеческому замыслу естественные формы. Самые известные мегалиты представляют собой порталы, состоящие из двух вертикально поставленных камней и уложенного на них горизонтального.

Один из самых больших в мире отелей Marina Bay Sands в Сингапуре, нарочно или нет, воспроизводит форму мегалита в многократно увеличенном масштабе. Его автор, Моше Сафди, учился у знаменитого американского архитектора Луиса Кана. Тот перенес в архитектуру XX века ощущения осязаемости, монументальности, свойственные старинным сооружениям. Моше Сафди идет по тому же пути, хотя его здания и крайне сложны с