Как и во многих других делах Канцлерского суда, копия прошения сохранилась, а то, что за ней последовало, — нет, поэтому неизвестно, как отреагировал канцлер. Приорат Бодмина продолжал процветать, пока его не распустили в 1539 году в рамках Реформации, начатой Генрихом VIII, но оставался ли Алейн его настоятелем или был смещен с должности в результате очевидной коррупции, остается загадкой. Возможно, как и епископ Роберт Уайвилл, Алейн легко отделался и ему позволили продолжать исполнять свои обязанности. Однако в чем мы можем не сомневаться, так это в том, что Алейн и Джон Гарри были не первыми и не последними, кто использовал магию для того, чтобы одержать победу в судебном процессе. Беспокойство по поводу применения колдовства в суде продолжалось и в раннее Новое время, достигнув апогея в XVII веке. Похоже, никто не был застрахован от коррупции и магического вмешательства в судебные процессы — даже сам король.

К каким последствиям может привести попытка запутать монарха? В 1619 году человек по фамилии Пикок узнал об этом на собственном опыте. Подробности о жизни Пикока скудны: большая часть того, что нам известно, взята из письма лорда-канцлера Фрэнсиса Бэкона Якову I и слухов королевского двора. Оттуда можно почерпнуть, что Пикок был «очень деловитым парнем с мозгами», работал школьным учителем и служителем церкви, прежде чем привлек внимание сэра Томаса Лейка, младшего министра по внутренним делам и до недавнего времени доверенного фаворита короля[56]. Похоже, что отношения Пикока и Лейка начались, когда последний находился в самом разгаре кризиса. Но чтобы понять важность услуг Пикока, необходимо окунуться в сложный и полный опасности мир политики и аристократии.

Томас Лейк поднялся до государственного чиновника и королевского фаворита, обладая относительно скромным происхождением. Он родился в шумном портовом городе Саутгемптоне в 1567 году в семье мелкого таможенного чиновника и окончил местную среднюю школу. Как и печально известный Томас Кромвель за поколение до него, он поднялся по лестнице сначала тюдоровского, а затем и стюартовского общества, благодаря своим способностям талантливого управляющего. Когда в 1603 году Яков VI Шотландский сменил Елизавету I на посту правителя Англии (став таким образом Яковом I Английским), Томас был в составе приветственной делегации, отправленной на север, чтобы познакомить Якова с его новым королевством. Ему быстро удалось добиться расположения новоиспеченного короля и даже получить должность в правительстве. В 1591 году Томас женился, связав себя узами брака с великолепной Мэри Райдер, дочерью олдермена и впоследствии мэра Лондона, и у пары родилось как минимум трое детей. В течение следующего десятилетия семейство Лейк, казалось, уверенно шло к успеху, кульминацией которого стал чрезвычайно выгодный брак их дочери Энн с Уильямом Сесилом, шестнадцатым бароном де Рос. Уильям был правнуком фаворита Елизаветы I Уильяма Сесила, лорда Бергли. Сесилы сохранили свое положение и при Стюартах: сын Бергли Роберт в разные годы правления Якова I занимал посты государственного министра, лорда-хранителя печати и лорда-казначея Англии. Объединившись с Сесилами, семейство Лейк породнилось с одной из главных династий в стране.

Король Англии Яков I. Гравер — Карел ван Маллери Нидерландский, натурщик — Яков I, король Англии, Шотландии и Ирландии Британской

Около 1603. The Metropolitan Museum of Art

К сожалению, то, что хорошо выглядело на бумаге, оказалось куда менее удачным на деле. Уже через год стало очевидно, что молодожены, Энн и Уильям, не вызывают друг у друга ничего, кроме презрения. Судя по тому, что выяснилось в ходе расследования в 1619 году, можно допустить, что не обошлось и без измены. Более того, предполагаемый роман был решительно неприемлем: Энн утверждала, что ее муж прелюбодействовал со своей приемной бабушкой Фрэнсис, герцогиней Эксетер. Обвинение не настолько необычно, как может показаться: Фрэнсис, вторая жена Томаса Сесила, дедушки Уильяма, была младше мужа на тридцать восемь лет. Независимо от того, были слухи о романтической связи правдой или нет, она производила впечатление умной женщины, которая, несомненно, активно интересовалась делами своего приемного внука. Тем не менее в раннее Новое время семейные узы, установленные с помощью брака, приравнивались по своей значимости к кровному родству, поэтому мысль о том, что Уильям мог переспать с женой своего деда, казалась вопиющей и расценивалась как кровосмешение.

По какой бы причине изначально ни произошел разрыв между Энн и Уильямом, семья Лейк не была готова признать, что их проект полностью провалился. Энн вернулась в родовое поместье в 1617 году и принялась вместе с родителями искать способы использовать неудавшийся брак в своих интересах. Уильям заложил недвижимость, богатое поместье Уолтемстоу в Эссексе (ныне на севере Лондона), своему тестю, чтобы помочь финансировать дипломатическую миссию в Испанию в 1616 году, и семья Лейк давила на него с требованием переписать имущество на Энн, предположительно в обмен на развод. Возможно, Энн и ее мать, Мэри, также угрожали публично заявить об импотенции Уильяма, если он не откажется от поместья. Лорд Рос уже был готов смириться с потерей своих земель, лишь бы все поскорее закончилось, но информация дошла до Фрэнсис и его деда. Теперь Фрэнсис принялась делать все возможное, чтобы помешать этому плану, подставляя себя под прицел Лейков. Именно тогда появились обвинения в неподобающих отношениях между ней и Уильямом.

В 1618 году вся эта ситуация была доведена до сведения короля Якова. Фрэнсис и Томас Сесил заявили о шантаже и коррупции; семья Лейк утверждала о прелюбодеянии, кровосмешении и покушении на Энн (якобы спланированном Уильямом и Фрэнсис после того, как Энн узнала об их интрижке). Уильям не смог дать показания в свою защиту, сбежав в начале того же года в Италию, чтобы порвать отношения, и спустя недолгое время там скончался. Вскоре стало очевидно, что предоставленные Энн и Мэри доказательства связи между ним и Фрэнсис в лучшем случае были сомнительными, а в худшем — подложными. Письмо с собственным признанием в измене, якобы написанное Фрэнсис, которое предъявила Энн, оказалось сфабрикованным, как и показания служанки Энн, Сары Свортон. Сара утверждала во время расследования Звездной палаты[57], что стала свидетельницей того, как Фрэнсис призналась во всем в доме Уильяма и Энн в Уимблдоне, но, когда король сам приехал туда, оказалось, что занавеска, за которой служанка якобы пряталась, слишком коротка, чтобы ее скрыть. После этого положение семьи Лейк стремительно ухудшилось[58].

Должно быть, в этот момент Лейки почувствовали,