от своих притязаний. Оставалось обратиться к божественному правосудию. Судебные поединки были признанным способом найти справедливость перед взором Всевышнего и основывались на тех же принципах, что и испытания для воров, описанные выше. Бог благоволил к невиновным и, как предполагалось, вмешивался, чтобы защитить их: таким образом, в битве побеждал тот, кто прав, и выявлялся виновный. Судебный поединок был характерен для всей средневековой Европы, к нему прибегали люди всех социальных слоев, чтобы разрешить самые разные споры. В так называемой Книге поединков, написанной швабским знатоком боевых искусств Гансом Тальхоффером в середине XV века, приводятся многочисленные разногласия, которые мог разрешить официальный поединок. В длинный список входили «убийство, измена, ересь, предательство господина, измена слову, данному при пленении, мошенничество и жестокое обращение с женщиной»[39]. Разногласия между двумя богачами Солсбери можно было бы отнести к мошенничеству, поскольку, очевидно, кто-то из них лгал о своих правах на замок. Но на самом деле этот случай показывает, что судебный поединок применялся даже шире, чем значилось у Тальхоффера.
Гравюра Рафаэля Саделера (I) по мотивам Иоганна Матиаса Кагера. Гундеберга, королева лангобардов, заточена в камере. Ее обвиняют в покушении на убийство мужа. Она наблюдает из окна за дуэлью двух рыцарей, которая определит ее судьбу
1615. The Rijksmuseum
Сначала истец и ответчик выбирали, будут ли они сражаться лично или вместо них выступит кто-то другой. Теоретически участвовать в поединке мог практически кто угодно, в том числе женщины или чужеземцы (все неместные), но на практике многие предпочитали выбрать борца, если у них была такая возможность. То, что епископ Роберт попросил сразиться за него, вполне логично: согласно постановлениям Четвертого Латеранского собора, состоявшегося в 1215 году, священнослужителям запрещалось участвовать в дуэлях. Это было частью более широкого запрета на совершение духовенством кровопролития в любой форме (включая хирургические операции). Не совсем понятно, почему граф Солсбери решил не участвовать в сражении лично: Монтегю в то время было двадцать шесть или двадцать семь лет, и, судя по всему, он отлично владел военным мастерством. Возможно, он счел ниже своего достоинства сходиться в поединке с наемником. Вне зависимости от причин и Роберт, и Уильям неплохо заплатили своим людям. В записи, сделанной в 1277 году по другому делу, сообщается, что одному из бойцов за его услуги было заплачено 46 фунтов стерлингов — около 40 000 фунтов стерлингов в пересчете на сегодняшний день, или эквивалент двенадцатилетней зарплаты квалифицированного ремесленника[40]. Неудивительно: такие поединки часто приводили к серьезным ранениям с необратимыми последствиями, а в некоторых случаях даже к смерти.
Теоретически существовали правила, обеспечивающие справедливость судебного поединка. Если требовалась подготовка, то у каждой стороны было до шести недель для тренировок. Стремясь очертить границы поединка, местные власти запрещали кусаться, царапаться и выкалывать глаза; более того, законы предписывали подстричься и укоротить ногти, чтобы уменьшить соблазн потянуть соперника за волосы или поцарапать[41]. Кроме того, для защиты каждому выдавался смазанный жиром узкий кожаный костюм, который усложнял захват. Острое оружие разрешалось лишь по предварительному согласованию: если только один из бойцов умел пользоваться мечом (например, когда в поединке сходились рыцарь и рабочий), то мечи не разрешались.
Несмотря на все эти меры предосторожности, в реальности подобные поединки отличались жестокостью. Из свидетельств современников известно, что бой быстро становился бесчестным и беспощадным. В хронике XV века описывается суд поединком в Винчестере:
…[обвиняемый] ударил [апеллянта], и его оружие сломалось; затем апеллянт нанес ответный удар защитнику, но судьи решили, что он не должен больше сражаться, и отняли у него оружие. И тогда они долго сражались на кулаках, и отдыхали, и снова сражались, и снова отдыхали; и тогда они сошлись шея к шее. И тогда они сцепились, так что соприкасались друг к другу кожей и одеждой во многих местах своих тел. И тогда лживый апеллянт бросил невинного на землю и вцепился в его половые органы так, что тот заревел. И по счастливому стечению обстоятельств невинный набрался сил и встал на колени и вцепился в нос лживого апеллянта зубами и воткнул большой палец ему в глаз, так что тот заплакал и стал молить Бога о помиловании, ибо он солгал перед Богом[42].
Хотя в начале сражения соблюдалось некое подобие правил (вооруженной стороне не разрешалось атаковать противника без оружия), такие действия, как укусы, царапины и удары, явно не были под запретом. В поединке, проходившем примерно в тот же период в Валансьене, на территории современной Франции, одному из участников противник, пока его душил, выколол оба глаза, а желудок раздавил коленями[43].
Даже если поединок в Винчестере проходил не по правилам, его исход все равно посчитали окончательным. И действительно, истец, который в данном случае лично принимал участие в поединке, согласился с тем, что он был осужден Богом, и признал вину. Учитывая, что судебный поединок не зависел только от мастерства владения тем или иным оружием, он мог закончиться победой любой стороны и именно поэтому считался надежным способом узнать волю Божью. Тем не менее всегда оставалась опасность, что боец решится на обман, лишь бы получить преимущество. Так что вернемся к процессу в Солсбери и посмотрим, почему Роберт Шоуэл с таким уверенным видом выходил на поединок с противником.
На первый взгляд, оба участника были в равных условиях и одинаково экипированы. Обоим выдали белые кожаные облегающие костюмы до голени и красные накидки с гербами их нанимателей. Что касается оружия, каждому полагались щит во весь рост и дубинка, но не более того. Оба заранее причастились и обещали Богу свои души на случай, если падут в бою. Когда они предстали перед судьями, экипированные и в полной готовности, им надлежало дать клятву, в которой они взывали к Господу с просьбой помочь им, если правда на их стороне. Должно быть, напряжение ощущалось в воздухе. Но незадолго до начала поединок внезапно перенесли. Обоим участникам приказали пройти в другую комнату и снять доспехи, чтобы проверить их на предмет каких-либо манипуляций. Но ни один из воинов не подчинился. Возможно, им помешало чувство собственного достоинства, а возможно, они боялись, что это какая-то уловка; в любом случае они отказывались покидать место сражения, пока судьи сами не встали и «с трудом не заставили их это сделать»[44]. Шоуэл не желал снимать накидку еще по одной причине: по всей ее подкладке были пришиты молитвы и заклинания, которым надлежало обеспечить ему победу в битве.
Если бы заклинания обнаружили, то это поставило бы
