– Не понравился? – держу я разочарованно руки на щеках.

– Ещё не поняла, только ты красивее.

– Красота в мужчине – не самое главное!

– Ну да, любил бы… Завтра к обеду начнут съезжаться на свадьбу, – перевела она разговор.

– Мама, свадьба была уже. Правда, Валя? – повернулась я к входившему с отцом Валентину.

– Это у вас была, а у нас её не было! – не сдавалась она.

– Нельзя без свадьбы – мы готовились, – поддержал папа Лео.

– Пусть делают, что запланировали, – заняла Лида позицию родителей, входя с мужем. – Уже всем сообщили.

Теплая июльская ночь. Лида выбрала для ночлега сеновал. От чердака я категорически отказалась, и нам отвели железную кровать в общей комнате, где ночевало двенадцать человек. Крепко прижавшись друг к другу, мы заснули лишь под утро. Брачной ночи не получалось…

Свадьба, как свадьба, – поздравления, подарки… Но на сердце тяжело – мучает ощущение её фальшивости. На второй день Геннадий, муж Алмы, предложил:

– Давайте на речку съездим – жарко.

Переглядываемся – ни у кого нет купальников.

– Освежимся… – говорит Саша Цвингер, – кто не захочет купаться, на бережку посидит или по воде побродит.

– Молодёжь, мы с вами! – решение Лиды решило исход колебаний.

По знакомым до боли просторам в открытом кузове бортовой машины едем к речке Кучук.

Родина детства!.. Найдётся ли на земле человек, не испытавший щемящей восторженной радости при встрече с нею? С трепетом оглядываю знакомые места…

– Ты что, Валя, не рядом с женою? – нарушила Маша моё восторженное состояние.

– Давайте определим, какая пара смотрится самой счастливой! – предложение Лиды кажется бестактным, и муж Маши тут же исключил себя:

– Чего определять-то! Мы по сравнению с молодыми уже старые!

Лида с обнимавшим её мужем (им по 35) улыбнулась:

– А разве старые не могут быть счастливыми?

– Тогда, тётя Лида, самая счастливая пара – вы, – решила Лиля.

– Согласна, мы, действительно, счастливая пара, но – какая всё-таки смотрится самой счастливой?

Держась в неприспособленном кузове за края бортов, сидевшие на корточках пары начали переглядываться. Чтобы нейтрализовать неприятную для нас с Валентином ситуацию, торопливо перебралась к нему и, прижавшись, вызывающе спросила:

– А что? Разве не мы смотримся самыми счастливыми?

– Вы молодожёны, – улыбнулся Саша Цвингер, – вы и должны смотреться счастливее всех.

– Посмотрите, как Саша с Аней сидят! Молодожёнами смотрятся они! – резанули слова Лиды.

– Тоня тоже всё к Вале жмётся, – возразила Лиля, которой хотелось, чтобы счастливыми смотрелись мы.

– Вот именно! Всё больше она… А он?

Упрёк Лиды Валентин понял – протянул руку.

– Не все любят афишировать чувства, – пыталась я оправдать Валентина. – Лиля с Федей тоже не рядом, но это не значит, что они не любят друг друга. Правда, Федя?

– Правда, – скромно улыбнулся он.

– И всё-таки любящим всегда хочется быть рядом! – настаивала Лида.

Сгладив её слова, Маша подытожила:

– Мы все счастливы – каждый по-своему.

«Зачем предложил замужество?.. – застряло комом в горле. – Чтоб иметь под боком женщину? Стоило ли для этого жениться?» Казалось, одна Лиля чувствовала моё состояние:

– Ты что, Тоня, – расстроилась?

– Да нет – солнце сильно печёт.

Подъехали к речке.

– Что раскисла? – подсел ко мне Валентин.

– Показалось…

– Я тогда пойду, искупаюсь.

Мужчины, исключая Лилиного Федю, заработавшего на освоении целинных и залежных земель болезнь лёгких, бултыхались в воде – ныряли, плавали, звали женщин, и Маша спросила:

– Ты где так, Валя, плавать научился – не чета моему Хранилову!

– Речка у нас сразу за огородом протекала – целыми днями на ней пропадали!

– Оно и видно… В нашей всё больше утки плавают – мелкая.

– Да нет, здесь тоже хорошо – дно песчаное. У нас оно топкое.

Освежённые, ехали мы назад. Пары сидели теперь рядышком – разговор подействовал.

Уезжали мы со скромными подарками и с пополнившимся кошельком. Живя врозь, мотались по городу в поисках работы и жилья. Вечерами, как и до свадьбы, сходились на свидания, чтобы сообщить друг другу неутешительные новости.

– Может, не поедем к твоим родителям?

– К твоим съездили, а к моим – нет?

– К моим близко – к твоим далеко.

– Нехорошо, они тоже ждут.

– Прокатаем оставшиеся деньги… Мне работу найти надо – учебный год на носу!

– Дней за десять до начала занятий приедем, за это время и работу найдём, главное – верь!

И мы отправились в длинную и утомительную поездку – посёлок Староабрамкино Калпашевского района Томской области.

Среди тайги

Железная дорога, старые пароходики, баржи, лошади, иногда даже пешком – таким был наш путь на родину мужа. Богатый лесной край – тайга, а домики небольшие.

– Почему? – удивилась я.

– На каждое бревно разрешение надо, добиться его – такая канитель!

Зелёный девственный край не радовал: изобилие гнуса, сосущего и жужжащего, не поддавалось воображению. Сами люди, на головах которых висели похожие на оттяпанную часть невода какие-то сетки, тоже удивляли.

– Что это за «паранджи» на них? – не выдержала я.

– Посмотри на тех мужиков. Как они разговаривают друг с другом?

– Как? Как все! Только у большинства веточки в руках, а у этих почему-то – ничего.

– То-то и оно! Они общаются спокойно.

– Хочешь сказать, что сетка от комарья?

– А от чего же ещё?

– Сетка-то крупная – комары залетят…

– А вот и не залетят – она дёгтем пропитана! Комары на расстоянии чуют – не подлетают.

– Так человек же дёгтем провоняет!

– Из двух зол выбирают меньшее.

– Но постоянный запах от тела, одежды!.. Это же неприятно!

– Привыкают – не замечают.

Маленькая деревенька родителей Валентина состояла практически из одной длинной улицы. Во дворе радушно встретила нас крупная полная женщина с открытым милым лицом – мать. В открытые двери предбанника, где чистила рыбу, заметила нас ещё издали, опустила руки в тазик с водой, вытерла их о тёмный фартук и, широко улыбаясь, пошла навстречу.

– Добро пожаловать! – и обняла сына, – совет вам да любовь! Приятную ты, Валя, жену выбрал. Как зовут-то? И имя хорошее, – осталась опять довольна, – заходите в дом, там чисто.

У двери предбанника, служившего летней кухней, «курились» вёдра: гнус меньше беспокоил. Из маленьких сеней зашли в избу с одной, но просторной комнатой. Слева от двери – большая русская печь, в другом углу – старая деревянная кровать. Две железные – в двух других углах, посередине – стол. Ничего, что бы напоминало цивилизацию. Убранство домика моих родителей попахивало современностью – здесь всё было старомодно. Посидев немного, мать медленно поднялась:

– Располагайтесь, отдыхайте, пойду – работы много.

– Мне мать понравилась, от неё добротой и спокойствием дышит, – обняла я Валентина.

– Да, умеет сглаживать острые