Я догадался, что эти деревенщины, обучающие стрельбе из огнестрельного оружия, — это те же люди, которые проводил курс сопротивления захвату в плен и допросам. В тот раз мне никак не удалось увидеть этих людей, так как я все время был с мешком на голове, но я был уверен, что узнал их голоса. Из любопытства я промахнулся при стрельбе из пистолета и выкрикнул:

— Господи ты боже мой!

— Эй, не произноси имя Господа всуе, — ответил один из реднеков.

На курсе по стрельбе из стрелкового оружия учили практической стрельбе, то есть быстрому извлечению оружия и ведению огня большим количеством боеприпасов на близкой дистанции. В морской пехоте, напротив, учили стрелять из стабильного положения, с меньшей скоростью — то есть меткой стрельбе на большие дальности.

Мне повезло, что меня направили на эту программу, потому что другой вариант обучения стрельбе из стрелкового оружия проводился в большом учебном центре ЦРУ, где курсанты ночевали в открытых бараках. По слухам, храп стоял просто ужасный. В армейском учебном лагере это никогда не было проблемой, потому что все были молоды, однако сейчас, с большим количеством мужчин среднего возраста, да еще и находящихся не в лучшей физической форме, это могло быть просто оглушительным.

Я оказался единственным оперативным сотрудником, проходящим курс огневой подготовки; остальные участники были вспомогательным персоналом. Они были надежными, но замкнутыми, не любившими разговаривать. Я сам интроверт, но заставляю себя быть общительным. Они же были рады своему молчанию.

Мы стреляли патрон за патроном и играли в пейнтбол. Реднеки были довольны нашей стрельбой, но недовольны нашими результатами в пейнтболе. В меня много раз попадали, и все мое тело было покрыто красными синяками.

Далее был курс, чтобы познакомить нас, насколько это было возможно, с Ираком. Этот курс также был полон людей из вспомогательных подразделений. Один из докладчиков назвал назначение в Ирак «шансом всей жизни», и я с ним согласился. Человек, сидевший рядом со мной, произнес:

— Одно из многих преимуществ быть американцем заключается в том, что мы — воинственный народ. Представьте, что вы из Люксембурга, где боевые действия никогда не случатся. После войны во Вьетнаме был долгий период затишья, когда человек не мог найти место боевых действий, как бы он ни старался, но американец всегда сможет найти войну, если будет терпелив и подождет достаточно долго.

Я кивнул.

На нашем курсе по оказанию первой помощи делался акцент на самом базовом навыке: остановке кровотечения. Чрезмерное кровотечение было основной причиной смерти американцев в Ираке, поэтому необходимо было предпринимать немедленные меры, чтобы его остановить. Жгуты были во всех аптечках первой помощи, и мы практиковались в их применении. Курс начался с показа слайдов с изображениями ужасных ран, от вида которых некоторых из нас стошнило.

В выходные перед самым моим отъездом меня навестила семья, и мы прекрасно провели время. Дети играли в бассейне отеля. Мы отправились в новый авиационный музей возле аэропорта Даллес, а потом поиграли в мяч на школьной площадке поблизости. Было приятно насладиться этими моментами нормальной жизни, прежде чем погрузиться в неопределенность.

*****

Наконец я был готов; мы уже собирались вылетать в Ирак. Согласно инструкциям, никто не должен был носить военную униформу или иметь при себе военное снаряжение, такое как кобуры, но когда я прибыл, то увидел, что наши ребята были с коротко стриженными головами и в камуфляжных брюках в стиле «стреляй в меня первым». Прилетевший транспортник высадил группу людей, и я узнал некоторых своих друзей, возвращавшихся из Афганистана.

Самолеты подлетали к аэропорту Багдада на большой высоте, а затем медленно снижались, описывая круги, чтобы избежать полета на низкой высоте, который делал их легкой мишенью при заходе на посадку.

Воздух был наполнен пылью и вихрями, поднятыми лопастями вертолетов.

Когда я прибыл на свое место, один человек выдал мне сумку с простынями и ключ от трейлера. Я был в восторге от того, что оказался в зоне военных действий, но мне пришлось столкнуться со своим самым большим страхом: жить с несколькими другими людьми в небольшом помещении. Мои соседи по комнате были недовольны тем, что в их маленькую жилплощадь прибыл еще один человек, но они оказались хорошими людьми, мы старались быть вежливыми и соблюдать негласные правила порядка и гигиены.

Я оставил свои сумки и отправился в офис. Была полночь, но на работе было еще много народа. Было необычно, чтобы кто-то приходил в резидентуру и говорил: «Я здесь, и готов к работе». Наших людей обычно назначали на конкретную должность, и по прибытии их встречал кто-то из сотрудников. Я нашел одного из руководителей офиса, и мы поболтали некоторое время, но потом он сказал мне возвращаться утром.

Я пролежал в постели всю ночь, страдая от смены часовых поясов, но счастливый. Это было не то же самое, что первая ночь, которую я провел на койке в учебном лагере морской пехоты. Там, после дня отжиманий и издевательств, я спрашивал себя: «Во что я вляпался?» В Ираке я был так взволнован, что почти не мог спать. Все было новым — все было нереальным, и я не мог дождаться утра, каждые полчаса смотря на часы.

Утром я явился в офис, где руководители провели совещание. Я был ни рыба, ни мясо: словно человек, вернувшийся с поля боя, я не входил в их систему управленческой иерархии, да и не хотел входить. Единственное, что я умел делать, — это собирать разведывательные сведения. Руководители офиса поняли это и поручили мне работать с сетью иракских агентов.

Я взял ключи от бронированного автомобиля и через несколько часов начал свои первые встречи с агентами. В тот вечер я нашел в офисе свободный стол, разложил заметки, которые собрал за день, и начал составлять свои первые отчеты. Мне предстояло еще многому научиться о том, как ЦРУ работает в офисной среде. Я не знал, как пользоваться телефонной системой или офисным оборудованием; свою первую ночь я провёл за компьютером, пытаясь привести свои отчёты в надлежащий формат, чтобы они были полезны. В течение той первой недели я спал, когда мог, выхватывая по несколько часов то тут, то там.

Сотрудники ЦРУ в Ираке были совсем другого сорта. Некоторые из них были блестящими специалистами, многие свободно говорили по-арабски, и все они были очень смелыми людьми. На ежедневных совещаниях в офисе я был впечатлен тем, как мои коллеги понимали ситуацию. Они были самыми умными людьми в Управлении. Темп работы был