К несчастью, прошлое отца отозвалось в судьбе сына: Опанаса убили. Мир вокруг Сергея сразу стал зыбким: за гулом и красками жизни обнаружилась затаившаяся страшная черная тень, приоткрылся провал в бездонную пустоту. Совсем недавно они бродили по Одессе, касаясь друг друга горячими локтями, смотрели на ритмичные сизые волны, слушали крик голодных чаек… А сегодня Опанаса нет. Как такое может быть?! Сергей пережил настоящее горе. Такие острые переживания не забываются.

У других авторов Опанас не упомянут. Был ли мальчик? Даже если первый друг – художественный образ, дань героической романтике, – погибших опанасов в те годы было в Одессе немало.

Смерть не раз подступала очень близко и к самому Королеву – зигзаги его жизненного пути остриями нередко упирались в ту стену, за которой открывалось небытие. Случалось это и в Одессе. Взрослел Сергей быстро. Однажды, уплыв далеко с мальчишками в шлюпке, он внезапно увидел рядом с кормой темные рожки мины. И хотя смутные тяжелые годы ежедневно грозили гибелью каждому, холодный металл мины, адресованной лично ему, и спасительные маневры его шлюпки навсегда впечатались в память как предупреждение и надежда. Жизнь – очень хрупкая субстанция, но ему удастся от смерти сбежать!

Здание второй женской гимназии. Здесь в 1922 году открылась строительная профессиональная школа № 1, где учился Сергей Павлович Королев. Одесса, 1 октября 1987 года

* * *

– Может быть, кончится, наконец, это кошмарное время? – спрашивала Мария Николаевна мужа.

– Надеюсь.

– Если бы не революция!..

– Мирная жизнь в Одессе понемногу налаживается.

Сергей второй год учится в Одесской стройпрофшколе № 1, занявшей здание бывшей 2-й Мариинской женской гимназии на углу Старопортофранковской и Торговой улиц. Правда, занимает его гораздо больше другое: уже не раз он видел «летающие лодки» – небольшие самолеты, способные садиться на воду, вылетающие из Хлебной гавани.

Когда гидросамолет, набрав высоту, проходит над морем, касаясь крыльями кудрявых облаков, душа Сергея поет!

– Как тебе школа? – спросил в один из вечеров Григорий Михайлович.

– Само здание красивое! – улыбнулась Мария Николаевна. – Напоминает мне нежинский институт – такая же классическая архитектура.

Вспомнив об институте, где учился родной отец сына, она чуть загрустила: как была она тогда молода и наивна!

– Нравится школа, – ответил Сергей, – и преподаватели все занятные.

– Не занятные, – строго поправил Баланин, – а культурные и знающие. Завуч Александр Георгиевич Александров – эрудит и прекрасный руководитель.

– Зато заведующий Бортневский – пьяница, – усмехнулся Сергей.

– Так он фактически не руководит школой, все на завуче. Благодаря ему вас, одесских мальчишек и девчонок, учат точным наукам институтские светила!

– Благодаря не ему, а советской власти, – хмуро глянув на отчима, возразил Сергей.

Мария Николаевна замечала, что в сыне начал выкристаллизовываться независимый характер: он уже не боялся сказать то, что могло Баланину не понравиться, хотя по-прежнему опасался его критики.

– У вас и литературовед Борис Александрович Лупанов – тоже личность известная, – сказала она, стараясь загасить чувство сыновнего протеста против авторитета Гри. – Ты же очень любишь читать… Александр Николаевич Стилиануди ведет у вас живопись и черчение, между прочим, он ученик Репина и Костанди. Все прекрасные преподаватели.

– Не говоря уж о Готлибе Карловиче Аве, – улыбнулся, глянув на красивую свою жену, Баланин, – немецкий его родной язык.

Все это было так. Сергей посещал кружки, в том числе астрономический, очень охотно работал в столярной мастерской Константина Гавриловича Вавизеля, старого опытного столяра, искренне привязавшегося к трудолюбивому способному подростку, заглядывал в драматическую секцию, где ставились спектакли, иногда удивлял одноклассников неожиданными умными и точными ответами на уроках, а то срывал веселые аплодисменты за долгое хождение на руках по коридорам – он соорудил сам деревяшки-опоры для рук, – и устраивал такой опасный цирк порой на самом краю крыши, пугая прохожих!

Ему вообще нравилось чувство риска, причем риска, который мог бы поразить зрителей. То потрясение, которое испытала толпа на ярмарочной площади в Нежине и он, ребенок, сидящий на плечах у деда, теперь хотелось вызывать ему самому.

И уже в стройпрофшколе впервые проявилось очень важное его свойство – ориентация на коллективную работу и умение не просто работать в команде, но точно направлять созданную группу к нужной цели: это ему принадлежала идея готовиться к зачетам вместе с Валей Божко и Жоркой Калашниковым.

– Каждый знает что-то больше других о каком-то предмете, совместная подготовка улучшит результаты!

И все-таки гораздо сильнее школы влекли его два места в Одессе: дом № 66 по улице Островидова и Хлебная гавань.

* * *

Григорий Михайлович, Гри, как звала его Мария Николаевна, а вслед за ней стал называть отчима и Сергей, похоронив теплое «папа» где-то в глубине души, сыграл очень большую роль в самый сложный период взросления ее сына – когда чертеж личности начинает воплощаться в реальные черты и очень нужен образец для подражания в качестве опоры для формирующегося «я». Профессия Григория Михайловича Баланина – он был инженером-конструктором, имел три диплома, в том числе германский и аналогичный – Киевского политехнического института, – оказала несомненное влияние на подростка: филологический уклон Павла Яковлевича Королева, проявлявшийся у Сергея в любви к литературе, заменив техническим – что совпадало и с зовом эпохи.

Отцовское филологическое наследство проявится много позже: в 1935 году инженер Сергей Павлович Королев, еще до рождения дочери, твердо решит назвать девочку Наташей – он очень любил толстовскую героиню Наташу Ростову, возможно, связывая ее образ с живостью и обаянием своей молодой матери. Лучшие фотографии Марии Николаевны передают ее изящество, почти правильные черты лица и очень выразительные черные глаза. Если бы в юности она стала актрисой, лучшей роли, чем роль Наташи Ростовой, режиссер бы ей не подобрал.

Гри сразу стал для Марии Николаевны всем – любимым мужем, единственным мужчиной, непререкаемым авторитетом, главным управителем ее мира. И желание не только походить на героя сердца своей мамы, но и доказать, что и он, Сергей, не хуже, было одним из сильнейших, вряд ли в ту пору осознаваемых его устремлений. Соперничество с авторитетным человеком (отцом, отчимом, учителем) для многих подростков типично.

Дома Гри постоянно что-то конструирует, на его столе чертежи изобретений. И Сергей решит не только летать, но и создавать свои самолеты. Наступит момент, когда в отсутствие отчима он займет его стол, и с верным другом Валей Божко они создадут чертеж планера К-5.

– Планер, Валя,