Глава вторая

Путь в революцию

Хотя Шейнис уверяет, что после увольнения из армии Литвинов вернулся в Белосток к семье, делать это он не собирался. Планируя вести революционную пропаганду, он решил выбрать место, «где других нет, где я буду пионером»[60]. Нужно отметить, что он сразу же отказался от работы в еврейской среде, где доминировал недавно основанный Бунд – Еврейский рабочий союз. Пять лет армейской службы вырвали его из национального окружения, познакомив с Россией и ее проблемами. В русском обществе тогда шла полемика между социалистами-народниками и набиравшими влияние социал-демократами; последние недавно создали на съезде в Минске свою партию, но ее ЦК тут же оказался под арестом.

Об этом Литвинов не знал – возможно даже, что он после армии еще не был уверен в выборе революционного пути, а хотел сделать карьеру на каком-либо предприятии. Его первые шаги намекают именно на это: приехав в маленький городок Клинцы в Черниговской губернии (ныне это Брянская область), он отправился на пеньковую фабрику, которой владел еврей из Белостока. В воспоминаниях он об этом умалчивает, но пишет: «Я узнал, что на завод нужен бухгалтер с немецким языком. Немецкий язык я знал, но о бухгалтерии понятия не имел. Тогда я купил книжку по бухгалтерии, прочитал ее ночью и на следующий день пришел на фабрику и сказал: «Я тот человек, которого вы ищете». Они учинили мне экзамен и меня приняли»[61]. Конечно, такая версия увлекательнее, чем устройство по земляческому принципу. Дальнейшая его карьера тоже раздваивается на возможные версии. По первой, он добросовестно выполнял работу бухгалтера, пока через год не нашел более перспективную должность в Киеве, на сахарном заводе барона Гинцбурга, одного из богатейших людей России. По другой – тайно вел революционную пропаганду среди рабочих, хотя сам признавал, что был «очень осторожен» и излагал в основном простейшие научные знания, которым выучился в школе.

Дело Департамента полиции о революционной деятельности М. Валлаха в 1902–1906 гг. (ГАРФ. Ф. 102. Оп. 235. Д. 219)

О марксизме он еще не имел твердого представления, вылавливая крохи информации из народнических журналов вроде «Русского богатства». Он пишет: «Долгое время я работал в качестве культурного одиночки, но постепенно стал завязывать связи с близлежащими городами – Гомелем и др. Там я встретился с товарищами-единомышленниками (Сурицем и др.) и постепенно стала складываться организация»[62]. Упомянутый Яков Суриц стал другом Литвинова на всю жизнь[63], но никакой организации у них тогда не сложилось. К тому же, по утверждению нашего героя, им заинтересовалась полиция, из-за чего ему и пришлось в 1899 году уехать в Киев. В большом промышленном городе хватало и предприятий, куда можно было устроиться, и революционеров, с которыми можно было сойтись. Если с первым Литвинов разобрался быстро, то со вторым долго не ладилось – возникший в городе комитет РСДРП был строго законспирирован, и начинающий подпольщик не мог подобраться к нему до конца года. В итоге связь с партией он установил через студенческие кружки – начал ходить туда, писать прокламации и в итоге «нащупал членов организации».

Вскоре в его жизни появилась женщина – Фрида Ямпольская, на самом деле Фрейда-Геня Еселевна Янпольская. Она родилась в Глухове в 1879 году и после окончания гимназии отправилась в Киев, чтобы готовиться к поступлению в медицинский институт в Швейцарии (в России женщины тогда не могли получить медицинское образование). Их общение длилось недолго – в конце 1899 года Фрида уехала в Берн в статусе невесты Валлаха, и они обменивались письмами, пока не смогли воссоединиться в 1905-м[64]. От писем остались только цитаты, по которым видно, что со стороны Литвинова общение было не столько нежным, сколько иронично-деловым – как и со всеми другими корреспондентами. Он, например, инструктировал возлюбленную по поводу организации демонстрации, которая состоялась в Женеве 5 апреля 1901 года – тогда манифестанты, в основном русские студенты, сорвали со здания консульства России и утопили в Роне имперского двуглавого орла.

В 1900 году Литвинов уже активно втянулся в партийную работу: «Заведовал типографией, ездил на некоторые станции получать нелегальную литературу и выполняя всякие другие поручения. Потом мне был дан пропагандистский кружок и через несколько месяцев я был кооптирован в Киевский комитет партии»[65]. Членами комитета, кроме него, были в тот период 10–12 человек, в том числе бывалые революционеры Виктор Крохмаль, Иосиф Басовский, Владимир Бобровский. Главными целями считались организация революционной пропаганды на предприятиях, распространение листовок и установление связи с зарубежным партийным центром. Связь работала плохо, судя по тому, что о газете «Искра», издававшейся за границей с конца 1900 года, в Киеве узнали лишь полгода спустя. Выпуск своих листовок удалось наладить благодаря Литвинову, который сумел найти помещение для типографии и добыть печатный станок. В одном из полицейских донесений говорится: «По имеющимся сведениям… Валлах присутствовал 18 марта 1901 года на сходке в квартире обв. Маршака, где «Сергей Николаевич» прочитал присланное партией «Южных рабочих» для отпечатания воззвание, которое было решено затем отпечатать для Киева в числе 2000 экземпляров»[66].

В преддверии первомайского праздника типография нарастила активность, что стало для нее роковым. 17 апреля 1901 года на тайной сходке были арестованы почти все члены Киевского комитета, включая Литвинова. В ближайшие дни в Лукьяновскую тюрьму доставили еще около 200 человек, многие из которых не имели никакого отношения к революционерам. Литвинов пишет: «Это был обычный метод охранки. Каждый год перед первым мая проводились повальные обыски и аресты подозрительных людей и уже потом из них вычесывали настоящих. В течение года им пришлось освободить всю публику, оставив только членов комитета. Это сделать было нетрудно, так как среди наших товарищей нашелся предатель»[67]. Кто предал партийцев, так и осталось неизвестным, но Поуп почему-то дал этому человеку фамилию Падкен. Сам Литвинов в другой версии воспоминаний