Китайские и иностранные контрразведчики часто пользуются нищими или переодетыми в нищих шпиками для слежки за подозрительными лицами. Эту слежку очень трудно обнаружить, т. к. нищие разбиты по участкам и не могут заходить в чужой участок. Поэтому за наблюдаемым с каждой почти остановки нищих будет следовать новый нищий, который, прося милостыню, не будет даже скрываться от наблюдаемого. Нужно очень хорошо знать все уловки нищих, чтобы разобраться, просят у вас милостыню или за вами следят. Почему лучше всего откупиться, от просьб на улице милостыни и, если, когда вы откупились, за вами на протяжении двух-трёх улиц будут идти нищие, которым вы ничего не дадите, это, наверняка, покажет, что за вами началась слежка».

Расконспирировались советские работники не только своей щедростью, но и неумением одеваться и незнанием, а просто пренебрежением к тому, что называется «хорошим тоном».

В Китае европейцев было не так уж много и поэтому на них обращалось больше внимания, хотя бы в силу того, что «они приметнее». В Китае все привыкли видеть европейцев одетыми сообразно требованиям моды и «всегда чисто и аккуратно». «Все же те, кто одет небрежно или не по сезону и моде», являлись исключением, и «для таких в Китае установилось название „русский большевик“, большевик обязательно, т. к. русские белогвардейцы либо одеваются под европейцев, либо ходят в лохмотьях».

Часто бывало, «что наш работник одет вполне прилично и даже по моде, но костюм на нем небрежно одет, что сразу определяется – „наш парень“». Особая небрежность у советских работников проявлялась «к завязке галстуков и к их расцветке». «То слишком скромный, то настолько яркий, что за сто шагов виден только галстук выделяющийся, благодаря полному несоответствию костюму».

«Неумение одеваться ни в одной стране не бросается так в глаза, как в Китае, – отмечал Лебедев, – и нигде на это не обращают такого внимания, как в Китае, почему нелегальному работнику на это счёт необходимо быть подкованным. В 1926 году один из инструкторов, дельный работник по линии ГПУ, приехал в Пекин в закрытом френче. В Пекине купил костюм и вместо верхней рубашки под пиджак одел ночную сорочку „гейша“. Приколол булавкой галстук и в таком виде днём пришёл в полпредство. Другой наш товарищ вышел обедать в столовую фешенебельной гостиницы в пижаме и по требованию, обедавших здесь иностранцев, ему администрацией столовой было предложено из столовой удалиться».

Знание всех или хотя бы самых элементарных правил этикета, в том числе, «как держать себя „в обществе и за столом“ для всех едущих в Китай обязательно». Впрочем, это требование распространялось на всех нелегальных работников, отправлявшихся за границу. / В Китае же на это обращалось «почему-то особое внимание». И главным образом со стороны прислуги. Стоило кому-либо сделать хоть малейший промах, как бои это сейчас же подмечали и прилагали старания сделать из такого человека посмешище для иностранцев.

Особенно это важно было знать для едущих с иностранными паспортами. На японском пароходе от Дайрена до Шанхая Лебедеву пришлось быть свидетелем такого инцидента:

«Публики на пароходе было очень много, кроме меня ехали ещё двое русских, мне незнакомые. За первым обедом эти двое русских товарищей, не зная названия блюд по-английски, после закуски, показали бою на первый номер. Бой принёс суп. Съев суп, ребята вновь ткнули в карточку. Им опять принесли суп, благо его дают очень мало. Боясь ещё раз попасть на суп, ткнули наугад в конец карточки. Им приносят фрукты. Смущённые ещё больше, ребята быстро съели по груше, и ушли из столовой».

Все старания Лебедева прийти на помощь в перерывах между едой успеха не имели. За вторым обедом он, игнорируя правила, занял место рядом с местами, на которых сидели советские товарищи, ехавшие по иностранным паспортам, и решил отмечать на карточке карандашом все, что будет есть. «Но мерзавцы бои, как только товарищи закончили закуску, сразу принесли им по два супа и крем. Сконфуженные донельзя товарищи поспешили съесть поданное, ушли в свою каюту и больше оттуда не выходили. В Тяньцзине я сошёл с парохода и не знаю, как дальше ехали товарищи, но зато я на палубе и в столовой наслушался слишком много острот и анекдотов о том, как обедали два большевика. Какие у товарищей были паспорта, я не знаю. Но, судя по фамилиям пассажиров на пароходе, они ехали, если не с иностранными паспортами, то фамилии их были иностранные, т. к. ни одной русской фамилии в списке пассажиров не было. Ехали они в Шанхай. Важно то, что где бы они после этого не встретились со спутниками на пароходе, кличка БОЛЬШЕВИКОВ (выделено Лебедевым. – Авт.) за ними останется. Ясно, что, если подобное случится с нелегальным работником, то ему лучше работы и не начинать».

Поведал Лебедев и ещё одну историю с расконспирацией: «В маньчжурском поезде в 1927 г. ехал один русский товарищ с польским паспортом. Парень довольно хорошо говорил по-английски и держался вполне прилично. Но в ресторан-вагоне, совершенно не известно почему, делал неимоверные усилия есть куропатку одной вилкой, помогая кусочком хлеба, а осетрину из солянки доставал вилкой прямо из супника и резал на тарелке ножом. Из нас на это никто не обратил внимания, но ехавшие семь человек иностранцев это подметили и когда товарищ ушёл из столовой, одна из дам /немка/ сказала своему спутнику, что едет БОЛЬШЕВИК, он даже есть не умеет».

Нелегальному работнику, кроме того, «очень важно» было «предусмот- реть целую серию мелочей, т. к именно мелочи очень часто ведут к провалу (выделено мной. – Авт.)».

У одного довольно крупного нелегального работника летом 1927 г., только что приехавшего из Латвии, Лебедев «совершенно случайно увидел на кепке клеймо: „МОСКВОШВЕЙ, МОСКВА, ИЛЬИНКА“. Конечно, и иностранцы могли покупать в России всё что угодно, но чтобы иностранец покупал в Москве платье, поверить было очень трудно. „Увидеть такое клеймо на платье иностранца, даже для неопытного контрразведчика, будет вполне достаточным, чтобы за таким иностранцем установить наблюдение“».

«В настоящее время у нас принято на нелегальную работу в Китай посылать товарищей с иностранными паспортами. – подмечал Лебедев. – Это правильно, поскольку их посылают в Шанхай, Тяньцзин и Харбин. В этих городах иностранцев очень много и легко замаскироваться, но если с иностранным паспортом посылать во все другие города Китая, то там мнимому иностранцу замаскироваться невозможно. В провинциальных городах Китая живут по 15–20 иностранцев, а часто и меньше. Все они друг друга знают, как облупленных, знают всё про всех до