«Сальери» представился.

— Я ваш новый руководитель, — произнес он мягким голосом. — Последние несколько месяцев я учился в языковой школе, и с нетерпением жду возможности узнать о вашей работе. Сейчас я хотел бы обойти комнату и послушать, как каждый из вас описывает свою деятельность.

Пока все шло хорошо.

Он кивнул мне, чтобы я начинал.

— Я занимаюсь объектами, связанными с оружием массового уничтожения, которых я завербовал в пяти странах: государстве-изгое № 1, государстве-изгое № 2, государстве-изгое № 3, государстве-угрозе № 1 и государстве-угрозе № 2. Не хочу преувеличивать ценность этих информаторов: некоторые из них находятся на ранней стадии и предоставляют разведсведения, имеющие незначительную ценность. Я не считаю их выдающимися, но по стандартам Управления они исключительны, и предоставляют доступ к пяти различным программам по созданию оружия в пяти разных странах. Ни один сотрудник, действующий под дипломатическим прикрытием Государственного департамента, не мог бы работать в стольких различных бюрократических сферах.

Он кивнул, бесстрастный и неразгадываемый. Я продолжал:

— Ограничивая себя только одним объектом разведывательного интереса в каждой стране, я снижаю риски. — Мне хотелось подстраховаться на случай, если информатор окажется не склонен к риску, и в этом случае его беспокойство будет связано не с качеством дел, а с сопутствующим риском.

«Сальери» снова кивнул и дал знак человеку, сидящему рядом со мной, чтобы докладывал он.

Во время перерыва в наших встречах с новым начальником я попрощался с руководителем, когда-то произведшим плохое первое впечатление. Он много работал и помогал мне, как мог. Мы обменялись комплиментами.

Я также переговорил с коллегой, который работал над бесполезным проектом.

— Тебе нужно заполучить себе такой же, — сказал он. — Когда ты работаешь над бессмысленным проектом, тебя не беспокоят. У меня никогда не было проблем во время реорганизаций и чисток, и я также смог избежать учебного курса противодействия захвату в плен и допросам.

Его бесполезный проект включал в себя покупку земли, строительство сооружений, рытье ям. Многие люди могли выглядеть занятыми. Чарлтон построил карьеру, работая исключительно над бесполезными проектами; он никогда не вербовал людей и не писал разведывательных отчетов.

Мой коллега был прав, когда говорил, что такая работа облегчает жизнь. Никаких встреч с агентами в гостиничных номерах; никаких «холодных звонков» потенциальным информаторам; никакого риска провала или скандала; никакой угрозы перестановок и чисток. Но и никакой возможности сделать что-то для своей страны, того, ради чего я и поступил на службу.

Встреча закончилась, и мы вернулись к своим зарубежным заданиям. До моего назначения в Ирак эта встреча оказалась последней, на которой я видел кого-либо из руководителей ЦРУ, которым я непосредственно подчинялся.

*****

Как только «Сальери» и его новая команда заняли свои места, мой доступ к информации из штаб-квартиры прекратился. Перестали поступать все сообщения, содержащие информацию о возможных наводках на потенциальных агентов. Входящие сообщения касались исключительно административных вопросов: зарплаты, льгот, федеральных праздников, административной реорганизации отделов центрального аппарата Лэнгли и поздравлений с праздниками от вышестоящих чиновников.

«Сальери» породил новые уровни руководства. Было непонятно, кто является моим непосредственным начальником. В разное время мне писали руководители разных уровней.

Среди новых уровней руководства оказалась и пара «один по цене двух», которые были младше меня по званию, и у которых было мало оперативного опыта. Я никогда с ними не встречался и никогда не испытывал такого желания.

К счастью, хотя начинать новые оперативные дела стало сложнее, мои текущие операции, похоже, могли быть продолжены.

Затем новая команда ввела в практику стратегию, с которой я никогда раньше не сталкивался: «сделайте это еще раз». Каждый раз, когда я отправлял оперативное предложение через пару ОПЦД, они резко отправляли его мне обратно с пометкой «сделай это еще раз». В Управлении, как правило, используется коллегиальный стиль письма, и подобная конфронтация встречается редко. Тем не менее, я редактировал каждое предложение и отправлял его обратно ОПЦД. «Сделай это снова» повторялось до шести раз на каждое оперативное предложение.

Я отправил предложение связаться с иранским распространителем ядерного оружия, человеком, которого мы подозревали в том, что он помогает Ирану приобретать оборудование, которое может приблизить их к созданию бомбы. В ответ на мое предложение один из пары ОПЦД сообщил: «Тебе нужно исправить грамматику».

У меня подскочило давление, глаза сузились, и я подскочил и стал ходить взад-вперед по коридору своего офиса. Вернувшись к столу, я стал выискивать грамматические ошибки в своем сообщении, но не смог найти ни одной. Потом показал сообщение своей жене, но она тоже не увидела никаких грамматических ошибок. Я переформулировал предложение, чтобы оно выглядело по-другому, и отправил его обратно.

Тут позвонили из школы моей дочери. Она угодила в неприятности за то, что дала другому ребенку слабительное Ex-Lax, сказав, что это просто плитка шоколада. Это было нехорошо, а не очень смешное совпадение сделало ситуацию еще хуже: оказывается, постадавший ученик был ребенком сотрудников «один по цене двух». Они не должны были знать мое настоящее имя, но узнали.

Через несколько дней «один по цене двух» ответил на мое переформулированное предложение: «Вы должны ответить на вопрос, а вы не ответили на него. Сделайте это еще раз».

Снова в ярости я встал и начал ходить по коридору. Я не знал, на какой вопрос ссылался ОПЦД. Мое разочарование усугублялось осознанием того, что состояние здоровья моего сына не позволит мне перевестись на другую должность за границей.

После третьего или четвертого подобного ответа хождение по коридору успокоиться уже не помогало, поэтому я надел пальто и вышел из здания, чтобы прогуляться по городу. Погуляв около полутора часов, я увидел впереди группу арабских подростков, слонявшихся на углу. У одного из них был пневматический пистолет, из которого он стрелял в прохожих. Пульки были пластиковыми и, по-видимому, не причиняли никаких травм.

Я прошел мимо группы и почувствовал, как несколько шариков попали мне в спину. Повернувшись, я подошел к группе, увидел, как стрелок спрятал пистолет за спиной, и толкнул его на землю. Его товарищи не вмешивались; они смеялись и говорили ему, что он сам напросился.

Вернувшись в офис, я переформулировал свое сообщение об иранце. ОПЦД ответил: «Вы все еще не ответили на вопрос. Вам нужно ответить на вопрос».

Я был уверен, что этот «один по цене двух» просто затягивают мое предложение до тех пор, пока иранец не покинет страну. У меня не оставалось иного выбора, кроме как