Одежду себе, матери и дочке мама шила сама – у нее была старая ножная швейная машинка «Зингер». Машинка хорошо сохранилась, ее привезла с собой бабушка Анна Алексеевна. Варежки и носки мама также сама вязала.

На зимнюю одежду – пальто, обувь – понемногу откладывались деньги. Бабушка пенсию не получала, так как никогда не работала, была домохозяйкой, воспитывала 12 детей, которые потом постепенно умирали и погибали.

Вечерами слушали радио – большую черную тарелку. Кроме успехов на трудовом фронте и музыкальных передач часто сообщали об арестах разоблаченных «врагов народа», которые вели подпольную подрывную деятельность. Называли отдельных лиц, велись передачи с заводов и фабрик, откуда на собраниях люди активно выступали, клеймили арестованных, требовали наказания – высшей меры.

Слушая эти сообщения, мама всегда переживала за отца. Неужели он тоже враг народа и скрывал от нее свою деятельность? Вспоминала очень короткую жизнь с ним и часто втихомолку плакала.

Анна Алексеевна вздыхала и старалась не заводить разговоры об отце. От него ничего не было слышно. Жаль было девочку, росла без отца.

Иногда к маме заходили в гости сотрудники школы, учителя. Особенно она сдружилась с семьей учителя истории – Юрием Ивановичем и его женой Ксенией Михайловной. Это были веселые, жизнерадостные люди, всегда шутили, рассказывали какие-нибудь исторические анекдоты.

Жена Юрия Ивановича преподавала в школе русский язык и литературу. Когда они приходили, я радостно бежала им навстречу, как рассказывала мама. Мне тогда было 2 года. Они тоже привыкли ко мне, приносили конфеты или игрушки. А потом садились пить чай с вареньем и рассказывали какую-нибудь историю.

Ксения Михайловна любила поэзию и много знала стихов. Она выразительно, наизусть читала Пушкина, Некрасова, Никитина, Есенина. Мама тоже любила поэзию и пробовала сама сочинять. Она всегда тосковала о том, что не удалось ей поступить на факультет русского языка и литературы и окончить его.

Пели песни народные или песни Гражданской войны, но они всегда были грустные.

В августе мне исполнилось два года, и мама получила посылку от свекрови Надежды Ивановны. В посылке был красивый красный шерстяной костюмчик, как раз мне впору, и большая кукла выше меня ростом. Кукла была сделана из прессованного картона и раскрашена. Лицо, черные волосы тоже были раскрашены, но кукла была красивая. Руки и ноги у нее вращались на пружинах. На ней было шелковое светлое платье, под ним настоящие белые трусики, на ногах – нарисованные туфельки.

Эту куклу я хранила долгие годы и выбросила после окончания института, когда в конце 50-х годов появилась всеобщая тенденция выбрасывать все старинное: мебель, вещи и прочее. Тогда, уже взрослая, но не разумная, я выбросила куклу, патефон, антикварный комод, шкаф и стол, о чем до сих пор жалею.

Однажды на день моего рождения в три года пришли Юрий Иванович и Ксения Михайловна. Они принесли заводного зайца, от которого я была в восторге. Заяц прыгал, хлопал в ладоши, а на шее у него висела ленточка с морковкой. Через некоторое время заяц замолкал, не прыгал, и я боялась, думала, что он сломался. Потом мне объяснили, что зайца нужно заводить, на спине у него замочек, в который вставляется ключик, и этот ключ нельзя терять.

Заводные игрушки в то время только-только стали появляться, и они приносили удовольствие не только детям, но и взрослым. Бабушка испекла пирог с вишнями, принесла вишневое варенье, которое так любили в Донбассе. На хуторах и в любом саду, колхозном или домашнем, хорошо росли вишневые деревья, а также яблоневые и абрикосовые.

К июлю появлялись на деревьях мясистые, темно-красные вишни. Очень вкусные, кисло-сладкие! Тогда не было семьи, в которой не пекли бы пироги со свежей вишней и не варили бы вишневое варенье, делая заготовки на зиму. Я до сих пор люблю вишню и абрикосы, а теперь на севере добавилась еще любимая ягода – черника. Пили чай с пирогом и вареньем, беседовали на разные темы. Пели украинские песни, которые особенно любила мама за их мелодичность. У нее был красивый грудной голос, и она очень любила петь, много знала украинских песен, лирических и юмористических.

День прошел хорошо, солнце клонилось к закату. Вечерело. С юга дул сухой, теплый, ласковый ветер. День уходил на запад, вслед солнцу. На небе медленно проплывали облака.

Юрий Иванович с Ксенией Михайловной заторопились домой. Идти им нужно было пешком примерно три километра. Расставаясь, Юрий Иванович сказал, что настроение у него очень тяжелое. В школе запретили Есенина, в курсе истории сократили повествование о деятельности царей, руководивших российским государством в течение 300 лет. Все больше вводили в программу историю советского периода, историю революции и ее вождей, руководителей партии. Трудно стало преподавать, боишься сказать лишнее. В газетах все чаще разоблачали «врагов народа».

Обстановка на фоне глобальных арестов вокруг была удручающая. Подходил новый, 1939 год. В январе арестовали Юрия Ивановича. Пришли ночью и забрали его и жену. Обвиняли их в том, что они преподают советским детям историю с уклоном в буржуазную идеологию.

Мама, хорошо зная эту семью, начинала понимать, что здесь что-то не так, какие-то происходили ошибки. И с Виктором, наверное, тоже произошла ошибка. Как же так? Что происходит? Виктору тоже предъявили обвинение в чтении враждебной троцкистской литературы, объявили его «врагом народа».

Как ей хотелось увидеться с семьей Фатовых, расспросить их обо всем, что, как теперь она догадывалась, они ей недоговаривали!

И вдруг неожиданно получила письмо от отца:

Здравствуйте, дорогие Тамара и Эммочка!

Долго я вам не писал. Не знаю, как мне и оправдаться перед вами. Когда ты узнаешь, Тамара, что я не настолько виноват, то простишь меня. А Эммочка, она не успела привыкнуть к отцу, а когда вырастет, и если суждено будет увидеть ее, то она и подавно простит. Нужно ли писать, что я ужасно скучаю о вас. Как бы хотелось много, много написать, но мои мысли стали закорузлыми, да и отвык я от пера.

Тамара, я хотел бы, чтобы ты по-прежнему счастьем цвела. Я сказал счастьем и подразумеваю первые годы нашей совместной жизни. Что я еще могу написать. Стоит ли писать о суровой колымской природе? Нет, лучше не буду затрагивать ее, скажу только, что лето, если так можно выразиться для приличия, совсем жалкое. Как живет Эммочка? Как бы хотелось ее увидеть хоть одним глазком. Она уже, наверное, разговаривает. Поздравляю ее с днем рождения. Тамара, пришли фотокарточку твою и Эммочки. Может быть, при взгляде на вас мне придаст больше