Выдача жителям Петрограда дров по весу, заготовленных путем разборки деревянных домов. 1919–1920 Фотограф Я.В. Штейнберг. [РГАСПИ]

Все чаще Ленин и другие члены ЦК получали письма подобного содержания:

Тов. Ленин.

Находясь по домашним обстоятельствам в 7-дневном отпуску дома, я наслушался, насмотрелся и убедился, в нашем уезде крестьяне поголовно все против власти, рабочие под влиянием голода тоже, коммунисты правеют, недовольство растет с каждым часом, и неудивительно – много разной подлости творится в советских учреждениях, и все из-за голода, из-за куска хлеба. За истекший месяц март сего года выдано рабочим по 5 ф. муки и 3 кор. спичек – больше ничего. Ну разве можно существовать и не подохнуть от 5 ф., [а] рыночные цены адски дороги: мука 15 000 руб. пуд, картошка 1500 руб. мера, когда рабочий получает 800 руб., да к тому разные мелкие вычеты. В данное время фабрики встали, по железной дороге провозить нельзя – запрещено. Что тут делать? Голодный на все способен. Новый лозунг сам по себе у всех: «Какая угодно власть, но был бы хлеб!» Темные силы этим пользуются, им на руку. Народ не против власти, (но надо его удовлетворить), но против бюрократов-реакционеров, которые один к одному подобрались в советских учреждениях и всячески стараются вредить и тормозить, в особенности продовольственное дело как главный предмет оружия против советской власти, и в то же время из-за угла кричит: "Вот вам ваша власть, Советская республика! Раньше лучше было при Николае!”Масса – темная, мало в чем разбирается, и взгляды на жизнь слишком узки. Принять надо соответствующие меры: голод – не ждет, иначе может вылиться в нежелательную антисоветскую форму.

Военмор Я. Лачугин

Погрузка на телегу свеклы, предназначенной для отправки в общественные столовые. Петроград. Сентябрь 1919 Фотограф Я.В. Штейнберг. [РГАСПИ]

Получалось, что и с идеологической точки зрения «военный коммунизм» небезупречен – горя и лишений рабочие и крестьяне получили сполна, а вот обещанные достаток и равенство так и не наступили. А массам тем временем все равно, кто их в результате накормит – старая власть или новая.

Судьбы будущих нэпманов в годы «военного коммунизма» складывались по-разному.

Один из героев нашего повествования Александр Эгнаташвили, о котором подробнее будет рассказано в одной из последующих глав, в эти годы зарабатывал на жизнь цирковой французской борьбой, модной в то время в Москве.

Другой будущий воротила-нэпман, «лесной король Черного моря» Нафталий Френкель, опасался новой власти и предпочитал вести дела из-за границы. Он обосновался в Греции и какое-то время после революции оставался там, однако позже вернулся в Советскую Россию, где занялся контрабандой – уж больно привлекательны были перспективы этого дела в стране, где промышленность и торговля практически остановились.

А. С. Эгнаташвили

[Из открытых источников]

И. Френкель

[Из открытых источников]

Что же в конечном счете стало причиной отказа большевиков от их экономической политики первых лет?

Принято считать, что отказ от «военного коммунизма» и переход к нэпу в первую очередь были обусловлены рядом описанных выше объективных причин: практически полная экономическая разруха, рост недовольства населения, голод, дефицит. Спорить с этим утверждением трудно, однако были и другие причины – менее заметные.

Одной из них, вероятно, стала и подмена конечной цели в процессе реализации политики «военного коммунизма». Изначально эта политика вводилась под напором обстоятельств – Гражданская война, транспортный кризис и т. д. И после революции ее жесткость была оправдана – судьба новой власти, а вместе с ней и всей страны висела на волоске.

Однако со временем некоторые большевики, ослепленные первыми успехами революции, решили использовать «военный коммунизм» как средство ускоренного строительства социализма. Обесцениваются деньги – так они и не нужны. Простаивают заводы – принудительно будем снабжать наиболее нужные всем необходимым. Не хватает хлеба – нажмем на крестьян. Эта бездумная решительность во многом напоминает «шоковую терапию» 90-х с той лишь разницей, что в 20-х рынок усиленно травили, а в конце века так же усиленно насаждали.

Что же натолкнуло Владимира Ильича на мысли о госкапитализме?

Еще в 1919 г. в руки к Ленину попала книга профессора Василия Гриневицкого «Послевоенные перспективы русской промышленности», написанная годом ранее. В ней автор доказывал, что без реставрации экономического строя и привлечения иностранного капитала отечественная промышленность обречена. Труд профессора был полон презрительных замечаний в адрес руководства страны и авторов политики «военного коммунизма», однако спорить с ним было трудно – книга содержала развернутый план с конкретными шагами по восстановлению экономики. И очертания этого плана напоминают нэп.

Гриневицкий утверждал, что «три кита, на которых только и может зиждиться восстановление России», – это сельское хозяйство, промышленность и финансы. В каждой из глав последовательно описывались действия, которые необходимо предпринять для оживления экономики:

• восстановление и развитие системы снабжения топливом и сырьем;

• перестройка энергетического хозяйства (фактически план электрификации страны);

• расширение железнодорожной сети;

• перенос промышленности к источникам сырья и энергии;

• повышение качества и интенсивности труда.

Николай Валентинов-Вольский, работавший в ту пору в ВСНХ, вспоминал, что все страницы книги Ленин испестрил своими замечаниями. Наряду с оскорблениями вроде «взбесившийся буржуа» и «темный реакционер» в них было и признание правоты оппонента: «умница», «вот что нам нужно», «запомнить» и т. д. Увы, со временем этот экземпляр, переданный на ознакомление Рыкову, председателю ВСНХ, был утерян, и Ленин приказал приобрести вместо него новый. Однако те записи на полях дают понять – изложенные в книге идеи заинтересовали Ленина.

Автор «Послевоенных перспектив русской промышленности» скончался в тот же год, поэтому деятельного участия в реализации своих идей принять не мог. Да и не факт, что захотел бы – судя по риторике, сотрудничество с большевиками не входило в его планы. Кроме того, Гражданская война была в самом разгаре, поэтому в 1919 г. книга так и не стала прямым руководством к действию.

М.Н. Тухачевский. 1920-е

[РГАСПИ]

Как мы уже могли убедиться, следующие два года лишь ускорили разрушение экономики. Есть основания полагать, что точками бифуркации, определившими смену экономической политики, стали восстания, вспыхнувшие в Советской России в конце 1920 – начале 1921 г.

Так, в августе 1920 г. доведенные продразверсткой до отчаяния крестьяне Тамбовской губернии и ряда сопредельных районов Воронежской и Саратовской губерний подняли вооруженный мятеж под руководством члена партии эсеров Александра Антонова. Позже